Раствора для чистки оружия у Гурона, разумеется, не было, но его это не смутило – в полевых условиях ему доводилось обходиться мокрой золой от костра и даже собственной слюной… сейчас под руками было хозяйственное мыло и керосин. Он настрогал мыло в керосин, разобрал механизм, отсоединил магазин и соорудил ершик… он чистил свое "кулацкое" оружие и это простое, привычное занятие успокаивало.

Он вычистил обрез, дал ему просохнуть, смазал ствол и механизмы тонким слоем веретенки. Потом подмигнул оленю на капоте "Волги" и лег спать.

* * *

От Сенной к Апрашке народ тек сплошным потоком, как на демонстрации. Гурон шел в этой толпе, с интересом прислушивался к разговорам. Сзади шагали два мужика, переговаривались:

– Говорят, ваучер через год будет стоить, как три "Волги".

– Ага, будет… чего ж за него больше литра "рояля" не дают?

– Это сейчас не дают. Чубайс по ящику говорил: три, бля, "Волги". Теща слышала.

– Ты губоскат купи, чучело. А лучше два – себе и теще.

– А ты, Колян, чего со своим ваучером делать будешь?

– Да я этот вонючер лучше поменяю на литруху "рояля". Пока ты свои "Волги" дождешься, у меня уже похмелье пройдет!

Впереди Гурона шли две женщины. Одна жаловалась другой:

– Купила дочке "варенку". Продавец сказал: фирменная вещь, настоящая Турция. И что ты думаешь? Оказалось, подделка!

– Дурят нас, Люся, как хотят… ты талоны на колбасные изделия отоварила?

Гурон шел в толпе, слушал чужие разговоры и сам ощущал себя чужим.

Вдоль Садовой стояли бабушки. Они торговали сигаретами, продуктами, водкой… книжками, клеем "Момент", вязаными носками, школьными тетрадками… мылом, колготками, шампунем из гуманитарки. Стояли подростки, торговали лампочками со следами краски… На углу Садовой и Апраксина переулка мужик, сидя на корточках, раскидывал на куске картона три карты, азартно-весело выкрикивал:

– Подходи поближе, наклонись пониже! Будешь внимательным – выиграешь обязательно!

Карты мелькали, вокруг мужика толпились желающие разбогатеть на халяву… картишки мелькали, мелькали, мужик покрикивал:

– Не будешь жадным – получишь навар, поставишь рупь, а наваришь долла?р!

К удивлению Гурона, желающих "наварить долла?р" было не так уж мало.

На входе в Апрашку… продавали входные билеты. Гурон только головой покачал: он всегда считал, что на рынок зазывают, уговаривают зайти. В новой, свободной России все было наоборот, за вход на рынок требовалось заплатить. Он платить не стал, просто посмотрел на "контролера" и прошел внутрь.

Внутри крутился водоворот из покупателей и продавцов, дрянных товаров и обесцененных денег, карманников и оперов из отдела по борьбе с "карманной тягой". Гурон продирался сквозь толпу, высматривал торговцев газовыми баллончиками. Нашел их в дальнем углу. Мужчины и женщины, молодые и не очень, стояли в ряд, держали в руках разноцветные и разнокалиберные баллончики. На груди у многих висели картонки с изображением пистолетов и револьверов.

Гурон прошел вдоль ряда, остановился напротив молодого белобрысого парня. Тот сразу сказал:

– Широкий выбор средств самообороны для вас и членов вашей семьи. Реальные цены. Скидки при покупке трех и более предметов.

– Мне нужно десяток, – сказал Гурон, глядя в глаза парню.

– Чего именно, господин? – заинтересованно спросил тот. Гурон вытащил из кармана патрон, подбросил на ладони и снова убрал в карман.

Торгаш почесал в затылке и сказал:

– Может, и есть у кого… но денег будет стоить.

Гурон вспомнил "добра молодца" на заправке, произнес с его интонацией:

– Папа, не лечи. Максаю чухонскими рубликами.

– Понял, – сказал белобрысый. – Щас узнаю, подождите вон там.

Гурон отошел в сторону, закурил… мимо него прошла плачущая женщина. Срывающимся голосом невнятно бормотала:

– Сволочи… сволочи… всю получку… всю!.. до копейки… – Сволочи!

Апрашка жила своей обычной жизнью – жестокой и подлой, замешанной на обмане, пропитанной духом наживы.

Гурон курил, посматривал по сторонам, и было ему тошно. Подошел белобрысый, подмигнул и сказал:

– Я вас с человеком познакомлю. Он поможет.

– Пошли.

– Десять марок.

– Что? – не понял Гурон. Он совершенно не разбирался в ценах, в курсах валют и вообще не понял, что значит "десять марок": за один патрон? За десять патронов? – Что – десять марок?

– Десять марок за посреднические услуги, сэр.

– Шустрый ты малый, – усмехнулся Гурон. "Посредник" понял это по-своему, сказал:

– Ну, ладно, для вас – пять. И я познакомлю вас с одним человеком.

"Один человек" был очень толстым и неопрятным. Он ел чебурек, запивал его пивом "хайнекен" из горлышка. По тройному подбородку тек чебуречный сок.

– Охотник? – спросил он.

– Ага, – подтвердил Гурон. – Любитель.

– А чего в магазине не купишь, любитель?

– Охотничий билет забыл дома на рояле.

– Понятно. Чего надо?

– Двадцатый калибр. Картечь. Желательно – покрупнее. Десяток штук. – Деньги давай.

– Сколько?

Толстяк назвал цену, и Гурон, не торгуясь, расплатился. Толстяк сказал: жди, – и ушел. Гурон остался ждать… он бы нисколько не удивился, если бы его "кинули", но спустя полчаса к нему подошел какой-то угреватый тип и сказал:

– Не вы пакетик обронили?

– Нет, не я.

– А мне кажется: вы… вон лежит возле урны. Заберите.

Гурон понял, подобрал пакет. Он прорвался сквозь толпу и вышел на улицу. Там заглянул в полиэтиленовый пакет – внутри лежала коробка с патронами. Двадцатый калибр. Картечь восемь миллиметров.

Гурон вернулся на рынок, погулял по толкучке. Он купил триста метров тонкого провода, моток изоленты, три фонарика, иголку, нитки, две недорогих рубашки коричневого цвета и коробку пластилина. С покупками он поехал домой, на Гражданку. В хозяйственном магазине на проспекте Науки купил двенадцать – больше не было – литровых пластиковых бутылок с растворителем "647" и более-менее подходящий для его целей нож. В спортивном приобрел туристский костюм защитного цвета и рюкзак. Потом заскочил в аптеку, купил презервативы… вот, кажется, и все – можно приступать к работе.

* * *

В гараже Гурон разложил свои покупки, прикинул, не упустил ли чего. Потом перекурил и около часа тренировался в перезаряжании магазина МЦ.

Гурон распотрошил один из патронов, высыпал из него порох. Потом раскурочил два фонарика, нарезал провод и изготовил два простеньких электровоспламенителя[53].