Служанка скорчила недовольную рожицу, но послушно побрела за молотком.

– Юна… – мягким, детским голоском тихонько позвал кто-то из-за циновки – твоя пришла?

– Моя купаться, – сурово огрызнулась Юна, – иди, учи слова. Вернусь – проверю.

– А твоя раба взял?

– Взял. Но раба надо купать, лечить и кормить. Как можно будет – позову тебя. Иди учись.

– Урдо учи… – разочарованно заявил невидимый ребенок и ушел.

– Это вождь, – хмуро сообщила принцесса, заметив мой заинтересованный взгляд, – он способный, но не привык долго заниматься. Слушать сказки будет хоть три часа подряд, а заучить пять слов никак не может.

Я молча кивнула, не желая вступать в обсуждение способностей дикарей к учебе. Сама три дня на них смотрела и пришла к однозначному выводу: заниматься просвещением конехо должен кто-то более опытный и мудрый чем я.

Уффа наконец принесла все заказанное и я быстро вбила в стены несколько колышков, нагло пользуясь силой кокона. Затем с помощью веревок разгородила келью на несколько клетушек и поставив в одной из них старую бадью, прочла спутницам краткую лекцию, не надеясь на сообразительность неопытных в таких делах дикарей и принцесс.

Вторая клеть стала раздевалкой, а соседняя – купальней. Установив пару скамеек и водрузив на них таз и бадейки с водой, я выставила зрителей и торопливо помылась, не забыв создать на руках следы многочисленных укусов.

– Спасибо, – произнесла довольно, входя в столовую, и смолкла, изучая красочную компанию, расположившуюся на циновках и шкурах вокруг низенького круглого столика.

Рядом с принцессой устроился уже знакомый оракул, только крысы при нем на этот раз не было. С другой стороны вольготно полулежала смуглая женщина, одетая и раскрашенная еще более ярко и уродливо, чем Юнелия. Напротив девочки сидел худенький кареглазый мальчишка лет десяти, взирая на меня печально, как беспризорный щенок.

– Твоя – раб, – важно сообщила мне туземка.

– Ну да, – согласилась я с едва заметным сарказмом, – повезло на старости лет.

– Твоя – жрец наш бог, – продолжила она, многозначительно подняв вверх грязный палец.

– А подумать можно? – спросила на всякий случай.

– Нельзя, – категорично отказала Юнелия и властно велела, – садись. Возьми мазь, помажь руки и поешь. Потом мы отведем тебя к богу. Он давно ждет.

– Спасибо за заботу, госпожа, – покорно склонив голову, я присела рядом с туземкой, лихорадочно пытаясь просчитать, с чего вдруг девчонка могла измениться так резко?

Точнее, какие события для этого должны были произойти за те четверть часа, пока я купалась?

И что это за бог, если пройти к нему можно так запросто по грязным ходам оббитого бронзой холма?

Яна:

Обед меня разочаровал. Даже более того, расстроил во всех смыслах.

Обычно трапезы приносят довольно много сведений, почерпнутых из разговоров, споров и различных деталей поведения присутствующих.

Тут это была просто еда. Обильная, но самая простая. Местные повара не ломали головы над разнообразием и украшением блюд, да и особой аккуратностью не отличались. В одной миске высилась горка крупно поломанных корешков, смутно напоминавших морковку, в другой кучей лежали куски небрежно порубленного и слегка обжаренного мяса. В третьей посудине желтела напоминавшая икру густая масса, но явно не икра и не каша. То ли яичница, то ли соус, пробовать я не собиралась.

Юнелия тоже ничего этого не касалась, а с самым равнодушным видом жевала светлые ядра незнакомых мне орехов. Из чистого любопытства взяв горстку, пожевала один и в очередной раз порадовалась возможностям своего кокона, позволившим незаметно выкинуть этот деликатес. Иначе пришлось бы глотать горьковатый плод, походящий вкусом одновременно на желуди и сырую фасоль.

Значит нужно выбрать что-то другое, остатков моих тайных запасов нам хватит только на один раз, но наступит он лишь после того, как я найду безопасный способ отсюда сбежать. До сих пор мне не попадалось ни одного окна, видимо тюремщики Юнелии сделали верные выводы из падения Фаргеса.

Морковка при более внимательном изучении оказалась не только нечищеной, но и немытой, а самое главное – резко пахла сельдереем и редькой, поэтому никакого желания ее пробовать у меня не появилось. Оставалось мясо, и за него ратовал здравый смысл, все-таки обработанный огнем продукт. Но исходивший от него запах, усилившийся после того, как за жаркое принялись туземцы, заставлял сомневаться в правильности выбора. Похоже, пообедать мне тут не придется.

Покосившись на худые ручки и впалые щеки принцессы, равнодушно жующей несъедобные орехи, я вдруг с безжалостной ясностью осознала, что все мудрые, сто раз просчитанные планы магистров никуда не годятся. И действовать осмотрительно и осторожно я просто не смогу. Потому что она живет из последних сил, поддерживаемая лишь надеждой, эта обманутая девочка, которой явно кто-то управляет исподтишка.

Не все время… давая передышку, иначе она сойдет с ума, и эта предусмотрительность злила меня неимоверно.

Протянув невидимую лапу кокона, добавила в нее медной пыли, и обернула вокруг головы принцессы защитной чалмой. Девчонка сразу же сморщилась и отодвинула от себя желуди, но я успела отвлечь от нее внимание оракула.

– Я готова идти к вашему богу, – заявила громко, – может, он и в самом деле выберет меня жрицей?

– Не сомневайся! – оракул с сожалением отложил не доглоданную кость, – он все ясно сказал. Только раньше крыса не признавала.

– А ваша крыса умнее бога? – с деланым восхищением выдохнула я.

– Бог не знает наши законы, – нахмурился оракул, – мужчин на женскую половину пускать нельзя. Конехо не нужен чужой вождь.

Конечно, я могла бы спросить, а почему он решил, что любой чужак мечтает стать их вождем, но не имела права ни ссориться с ним сейчас, ни спорить. Нужно бежать, и как можно скорее, а уж после найдутся желающие с ними разобраться.

– То была женщина, – упрямо буркнула ставшая собой Юнелия и ухватила меня за руку, – идем. Это недалеко.

Полутемная келья в самом деле находилась близко, всего двадцать шагов по достаточно сухому проходу. В ней не было ни окон, ни мебели. Ничего, кроме бронзовой чаши с ведьминым мхом и бога.

Да, именно богом они и должны были его считать, эти темные дикари, это стало мне ясно с первого взгляда.

А как еще им называть коротконогий скелет из незнакомого светлого металла, щедро усыпанный разноцветными камнями и странными гвоздиками с крохотными пирамидками вместо шляпок?

Причем, очень хорошо знакомыми мне гвоздиками.

Конечно богом, хотя любой магистр скажет, что это голем высшего порядка. И зеленоватый крупный камень во лбу его бугристой головы – скорее всего часть ментального амулета.