Арабелла содрогнулась от ужаса, и мурашки побежали у нее по спине: останки средневекового монаха напугали бы ее гораздо меньше. Глядя на полуистлевший скелет, она почувствовала ледяное дуновение смерти, и могильный холод пробрался в ее душу.

Несколько мгновений она боролась со страхом, призывая на помощь всю свою храбрость. Словно желая доказать себе, что она не трусиха, Арабелла протянула пальцы и коснулась грязного, изъеденного червями бархата, покрывавшего руку скелета. Как странно, подумала она, ткань все еще мягкая на ощупь. Она склонилась, чтобы получше рассмотреть останки неизвестного. Это был скелет мужчины, одетый в темно-зеленый сюртук и бархатные панталоны до колен. Арабелла вспомнила, что подобный костюм носил и ее отец, когда она была еще совсем маленькой. Значит, этот человек лежит здесь не более двадцати лет. Она нагнулась к его груди и увидела, что в ней зияет дыра. Теперь ясно, отчего он умер. Что ж, по крайней мере он не был погребен здесь заживо.

Арабелла пересилила отвращение и отважилась пошарить в карманах его сюртука. Возможно, там найдутся какие-нибудь бумаги, которые помогут установить имя неизвестного. Карманы были пусты. Она перевела дух и просунула руку в карман его панталон. Пальцы ее нащупали сложенный лист бумаги. Она медленно вытащила его и, опустившись на колени, принялась разглядывать.

Развернув листок, она увидела, что это письмо. Чернила выцвели от времени, и ей пришлось поднести свечу совсем близко к пожелтевшей бумаге, рискуя ее сжечь.

С трудом удалось ей разобрать дату — 1789 год. Месяц стерся. Арабелла пробежала глазами письмо и чуть не заплакала от досады — оно было написано по-французски. Медленно, слово за словом, она принялась переводить поблекшие строчки. Вот что ей удалось прочесть:

«Возлюбленный мой Шарль. Хотя ему известно о волнениях и мятежах в нашей стране, о том, что чернь настроена против нас, он приказывает мне ехать. Он держит у себя мое дитя, чтобы, заставить меня вернуться в Англию. Ты же знаешь, он взбешен вероломством моей семьи и требует, чтобы ему отдали вторую половину моего приданого, как и было обещано. Слушай же. любовь моя, тебе не стоит волноваться, потому что я придумала, как нам навеки избавиться от него. По приезде во Шранцию я навещу наш фамильный замок…»

Арабелла тщетно пыталась разобрать то, что было написано дальше. Кто такой этот Шарль? И эта женщина, кто она? Тряхнув головой, она пропустила несколько расплывшихся строчек и продолжала читать:

«Наш маленький Жервез не сможет поехать с нами, но я постараюсь мужественно перенести боль разлуки с ним. Мой брат позаботится о нашем мальчике. Жозетта переправит мое последнее письмо к тебе. Скоро, любимый мой, мы снова будем вместе. Я верю, что нам удастся ускользнуть от него и забрать Элсбет. Его алчность сделает нас богатыми. Нас ждут новая жизнь, любовь и свобода. Я верю в провидение и в тебя, мой любимый.

Твоя Магдалена».

Арабелла неподвижно сидела, уронив письмо на колени. У нее было такое ощущение, будто сама Магдалена явилась к ней, чтобы наконец раскрыть тайну, окутывавшую ее короткую жизнь. Этот Шарль был ее любовником. Жервез — их сын. Он не граф де Трекасси, он внебрачный ребенок Магдалены. И тут дрожь пробежала по ее телу, когда эта ужасная новость дошла до ее сознания: Магдалена — мать Элсбет. Боже правый, значит, Элсбет — его сводная сестра? Знал ли он об этом? Конечно, не знал, иначе не поступил бы с ней так жестоко. Да, теперь понятно, чем вызвано их поразительное сходство. Это потому, что между ними гораздо более близкое родство — они не двоюродные, а сводные брат и сестра.

Бедная Элсбет! Ах, Боже мой, надо ее предостеречь, защитить! Она никогда не должна узнать, что занималась любовью с собственным братом. Это будет для нее ударом.

Та правда, которая ей открылась, заставила Арабеллу содрогнуться. Первая жена отца изменила ему. Она родила ребенка до того, как вышла за него замуж. Наверное, Трекасси предложили отцу огромную сумму, чтобы он взял в жены Магдалену и спас их таким образом от неминуемого позора и скандала. Арабелла снова взглянула на письмо. Если бы только она смогла разобрать те несколько расплывшихся строчек! «Его алчность сделает нас богатыми», — еще раз перечитала она.

Арабелла долго сидела молча, вновь и вновь перебирая в уме то, что ей было известно и о чем она только догадывалась. Она покосилась на скелет, и взгляд ее упал на дыру, которую, вероятно, проделала пуля. Отец всегда строго-настрого запрещал ей бывать в подземелье старого аббатства. Только ли беспокойство за ее жизнь было тому причиной?

Нет!

Этот Шарль погиб от руки ее отца. Наверное, это была честная дуэль. Ее отец не мог быть убийцей. Все что угодно, только не это.

И тут она вспомнила, что Магдалена умерла сразу по возвращении из Франции. Кровь застыла у нее в жилах. Она громко всхлипнула:

— Нет, Господи, нет, этого не может быть! Он не убивал ее. Он не мог этого сделать. Прошу тебя, Господи!

Но поблекшие строчки на пожелтевшей бумаге свидетельствовали об обратном. Страсть, ненависть, боль и страдание в каждом слове письма тяжким грузом ложились ей на сердце. Арабелла теперь думала только о том, чтобы спасти доброе имя отца и честь семьи, а для этого надо было уничтожить проклятое письмо. Она схватила полуистлевший листок и дрожащей рукой поднесла его к узкому пламени свечи. Но что-то остановило ее в последний момент — она отдернула письмо, снова сложила его и засунула к себе в туфлю.

Свеча догорала. Еще немного, и она совсем потухнет. Жервез сказал, что приведет подмогу. Жервез! Обманщик, лжец, самозванец! Она вспомнила глухой стук, который предшествовал обвалу в келье. Неужели он специально заманил ее в эту ловушку? Он хотел ее убить? Но зачем? Ради всего святого, что ему нужно, чего он добивается?

Свечка зашипела и погасла. Келья погрузилась в непроглядный мрак. Арабелла жалобно шмыгнула носом. Она осталась одна в темноте, и с ней мертвый, которого когда-то убил ее отец.

Жервез рывком распахнул огромные двери Эвишем-Эбби и влетел в парадный холл.

— Краппер! — крикнул он. — Быстро бегите за графом! Ее светлость осталась в подземелье старого аббатства, обвал преградил ей выход. Скорее, скорее, иначе будет поздно! — Он почти задыхался — всю дорогу от аббатства до дома он бежал и теперь никак не мог перевести дух.

Что такое говорит этот француз?

— Ее светлость в подземелье? — медленно переспросил дворецкий, неприязненно разглядывая иностранца.

— Черт побери, надо спешить! Камни могут посыпаться на нее в любой момент. Может, она уже мертва! Скорее найдите графа!

В этот момент на ступеньках главной лестницы показался сам граф:

— Что случилось с Арабеллой? Она в развалинах аббатства? — Он сбежал вниз.

— Мы с ней осматривали подземные кельи. Одну из комнат завалило, и она теперь не может оттуда выйти. Это моя вина. О, прошу вас, милорд, мы должны спешить.

— Она жива? — Голос графа был твердым и холодным как гранит.