– Салам алейкум, Асланчик… – сказал он – гдукхаш мука ду[41]?

– Говори по-русски, на языке своих хозяев, псина… – сказал лежащий на груде старой соломы в углу бандит. До сих пор – его никто и пальцем не тронул.

– Псина… – Гурдаев прошелся по камере, три шага до стены, три обратно – а если даже и так. Я и есть пес, волком мне не стать, признаю. Пес-волкодав. Скажи – ты бы стал пасти стадо, принадлежащее твоему отцу без собаки?

Бандит ничего не ответил.

– Вот скажи. Аслан – ты то зачем на это пошел. Ты же в авторитете был. Ломом подпоясанный. Разве воры – в политику лезут?

– Я больше не вор.

Гурдаев с ноги сбился

– Повтори.

– Я больше не вор…

Небольшой диктофон в кармане – прилежно мотал пленку. Того, что сказал Аслан – было достаточно, чтобы на любой зоне его опустили.

– А кто ты есть?

– Аллах Акбар – коротко и исчерпывающе ответил чеченец

– Верующий, значит. А зачем ты людей в Грозном грабил? Разве Аллах не запрещает брать чужое, а?

– То были не люди.

– Интересно… а кто?

– Неверные. Жизнь неверного разрешена и все его имущество разрешено. Я не взял ничего из того, что Аллах запрещает брать…

– А как же твои сокамерники? Те, кто с Лабазановым.

– Они идут против Аллаха! Кара Аллаха настигнет их.

– В лицо им скажешь? Что же ты их за глаза то опускаешь? А еще правильным отрицалой считался, в СИЗО хату держал.

– Фуфло все это! – выкрикнул бывший вор – нет Бога кроме Аллаха!

Если бы это не было так жутко, возможно, это было бы даже смешно.

– Значит, ты у нас теперь правоверный гоп-стопник, так?

Чеченец тяжело вздохнул.

– Встретились бы мы на воле, мусор…

Бывший мент хлопнул в ладоши.

– Не вопрос, Асланчик. Вставай.

Бывший грабитель, успевший намотать одиннадцать лет тюремного стажа – не пошевелился и мент поддел его ногой.

– Вставай, вставай… Выметайся отсюда. Освобождай жилплощадь!

Бывший бандит неловко встал.

– Пошел к двери!

– В спину стрелять хочешь, да? Стреляй в лицо, мусор!

Мент рассмеялся – искренне и оскорбительно для Аслана

– На… ты мне нужен. Я думал, ты правильный отрицала, ломом подпоясанный, а ты… Давай, давай, пшел отсюда! Пшел!

Вор, немного помявшись, покинул свое временное пристанище. Солдаты – молча смотрели на него.

– Давай к лестнице! Шевелись! Пошел!

Они прошли лестницу, потом – одну за другой две двери. Вышли во дворик.

– Ну, что встал! Давай, двигай отсюда! То, что ты за вора отрекся – это, конечно, вся братва узнает, благо прогоны твои гнилые в их адрес я записал. Но теперь же теперь до них пофигу, ты же теперь при делах, так? Пшел отсюда!

Бывший вор заскрипел зубами – он был недалекого ума и только теперь, когда свобода была перед ним, совсем рядом, только шагни – он понял, в какую ловушку он сам себя загнал. Если он пропал на несколько дней, а потом появился – сразу подумают, что его схватило ФСБ, а потом отпустило. Если его никто не был, не выбили ему зубы – значит, он всех сдал, согласился стучать. Или – уже давно стучит. А наказание за это – только одно. Если же он попытается уйти на зону и спрятаться там – рано или поздно этот мусор козырнет своей проклятой кассетой, где записано, как козырный фраер Бесила отрекается от воровских понятий и парафинит братву. Минимум, что за это полагается – опустят, загонят под шконку, сделают женщиной…

– Ы-ы-ы-ы…

С полувсхлипом, полувизгом бывший вор и нынешний боевик Бесила бросился на мента – но тот с обидной легкостью отбросил его в сторону. Щелкнула челюсть…

– Бесила, Бесила…

Бывший майор грозненского уголовного розыска присел на корточки рядом с тяжело приходящим в себя блатным.

– Раз выбрал масть, так и не меняй ее – наставительно сказал он – иначе ты парашник и никто более. Теперь быстро – где пахан?

– Какой… пахан?

– Дударик, пахан ваш! Это ты ему дела с эстонскими рублями устраивал, так? Колись, с. а, глаз высосу!

Блатной заплакал…

Тьфу!

Заросший неопрятной седой щетиной человек в старом, пропахшем потом камуфляже – лежал на топчане в подвале капитального кирпичного дома и смотрел в потолок. Точнее – он смотрел на лампочку, которая раскачивалась непонятно почему, вероятно под воздействием потоков воздуха из устроенной хозяином этого дома вентиляции подвала. Лампочка раскачивалась как маятник в руках опытного гипнотизера, словно повторяя дыхание лежащего на топчане человека.

Раз – два. Раз – два.

Генерал думал, что ему делать. С войной. С чеченским народом. С Россией. С республикой, которая была доверена ему.

Джохар Дудаев до восьмидесятых годов не был ни мятежником, ни террористом – он был вполне даже пристойным коммунистом и офицером. Русская жена, продвижение по политической линии. В Афганистане – он разрабатывал планы действий тяжелобомбардировочных авиаполков, а потом – лично, на самолете Ту-22М3 летал их исполнять. Он никогда не думал, что его именем – через три десятка лет будут пользоваться исламские экстремисты. Хотя… а много ли они им пользуются?

Генерал согласился принять власть в Чечне, когда ему сделали предложение от лиц, близких к действующему руководству России, тогда это еще были народные депутаты РСФСР. На него вышли еще в Прибалтике, обстоятельно рассказали, что творится в родной республике. Показали документы, даже принесли дорогущий тогда еще видеомагнитофон и показали фильм. Этого оказалось достаточно – он согласился.

Генерал не знал, что игра, которая с ним велась – была не двойная, а даже тройная. Возвращение в свою республику единственного генерала – чеченца, которого просто не могли не уважать местные авторитеты – было одним из горизонтов игры. Но было еще два других.

Первый – вело российское руководство. Тогда шла борьба за власть… точнее – грызня за власть. Никто не знал, к чему она приведет. Насколько сильным окажется Горбачев. Не скинут ли его теряющие власть соратники и не устроят ли тридцать седьмой год. Не вмешается ли армия – а она вполне могла вмешаться. Именно поэтому – было несколько планов действий и заранее создавалось несколько точек, откуда может начаться сопротивление, если верх в Москве возьмут сторонники жесткого курса. Одной из точек сопротивления должен был быть Свердловск: мало кто знал, что именно там должна была быть провозглашена столица РСФСР вместо Москвы – на случай, если убьют Ельцина. Четвертый по величине город страны, далеко от Москвы, куча оборонных предприятий. Ельцин здесь продолжал пользоваться популярностью – свой, земляк, взлетевший на самый верх. Были контакты и в армии и в милиции… если бы Ельцин был убит – вступил бы в действие именно этот план[42]. Второй план – опереться на республики Кавказа. Там было много оружия – мужчина не считался мужчиной, если у него не было оружия, и там всегда впотаек тлело недовольство и сопротивление. Там – в случае прихода к власти военных – должен был вспыхнуть сепаратистский мятеж и возглавить его – должен был Джохар Дудаев. Республики Кавказа были своеобразны тем, что там родо-племенные связи были всегда сильнее приказа и долга – поэтому, те кто разрабатывал этот план был уверен, что просто так подавить этот мятеж с помощью местных сил безопасности не получится. Был и еще один генерал – своеобразный двойник и дублер Дудаева, но с несколько отличной от него программой действий – он должен был подхватить сопротивление на общесоюзном уровне.