Комментарий излечил их временный паралич, но ребята явно расстроились. Я пожал плечами — мол, прошу прощения, — и сосредоточился на докторе Нике.

— Лечить-то как? — спросил я.

Доктор Ник изогнул бровь, поиграл мелочью в кармане. Полез в свою медицинскую сумку, все тот же черный кожаный антиквариат, с каким Сэцуко Ниси-мура таскалась по отелю «Кис-Кис», и вытащил самый большой в мире рулон бинтов. Расстелил на полу, достал бутылку антисептика, марлю и ватные тампоны и давай обрабатывать мне лицо. Жгло, точно адским пламенем, я бы заорал, но после этих кошек во мне сил вопить не осталось. Потом он принялся за марлю с бинтами. Несколько мгновений — и моя голова полностью мумифицировалась. Вылитый Клод Рен в «Человеке-невидимке».[150]Зато хоть переодеться позволили. Как только Суда увидел, во что кошки превратили футболку «Мерцбоу» и кожаную куртку Ёси, он отправил близнецов Фудзотао за приличными белыми рубашками и новой парой штанов для меня.

Из коридора кто-то окликнул:

— Эй, доктор Ник!

Вошел сэнсэй Фудзотао, папаша Аки и Маки. Доктор Ник повернулся ему навстречу.

— Сходи-ка посмотри! — рявкнул сэнсэй Фудзотао. — По мне, так Ратановонгу вот-вот понадобится лекарь. — Он глянул в сторону спортзала и содрогнулся. — Точно, — сказал он, — кровопускатель ему понадобится.

Доктор Ник поднялся со вздохом.

— Варварство, — пробормотал он, устремляясь в зал. — Взрослые люди ради забавы до полусмерти друг друга избивают.

— Согласен! — подхватил я. — Надо бы всем объединиться и побить кошек!

Доктор вышел за дверь, и тут Суда нарушил обет молчания. Как-то загадочно покосившись на меня, он спросил, слыхал ли я новую песенку. Я покачал забинтованной головой и спросил, что за песня.

— Новая песня Ёси, — пояснил Суда. — То бишь новая песня «Святой стрелы». «Сэппуку» выпускает сингл во вторник. Новый альбом выйдет примерно через месяц.

— Нашли демоверсию?

Вместо ответа Суда кивнул Аки. Аки подошел к проигрывателю, стоявшему на скамье, и нажал кнопку. Суда пристально следил за мной, ожидая моей реакции. Я вспомнил историю о том, как Ёси присматривался к служащим звукозаписывающей компании во время предварительных прослушиваний. По слухам, те две песни, которые больше всего устраивали «пиджаков», он в окончательной версии снимал.

Комнату наполнило шипение.

Вступили гитары, заскользили поверх намеченного басом пунктира. Ворвались барабаны, за ними — электроперкуссия и дикий скрежет. Мрачный, минорный звук, но мелодия гораздо танцевальнее, чем все знакомые мне песни «Святой стрелы». Вот и голос:

Она не оставила мне ничего…

Голос не столько пел, сколько произносил слова, и этот голос принадлежал не Ёси. Я глянул на Суду, тот ответил нервозной ухмылкой и отвел глаза. Обрывки диалога прорывались сквозь мешанину звуков:

Ни ключа,

ни поцелуя на прощанье

Ничего.

Музыка почти затихла. Теперь зазвучал голос Ёси, он пел, повторяя те же слова:

Ни ключа, ни поцелуя

Ни ключа, ни поцелуя

Взяла и разбила

Все инструменты отпали, кроме ударных. Искаженный голос произнес не вполне отчетливо:

Одинокое сердце мое.

Пушечный грохот неистовствующих гитар, нарастающий вихрь аудиоблицкрига. Мигрень была мне обеспечена, даже если бы громкость и прикрутили. Не в том беда, что не слишком понравилась песня, а в том, что едва я все сообразил и расчислил, мне вдруг ставят запись, и покойник поет слова, которые я произнес всего несколько дней назад. И так, сидя и слушая до самого конца, я невольно подумал: смерть Ёси превращается в эпическую песню в стиле металл, из тех, которые продолжаются бесконечно, ложный финал за ложным финалом.

Наконец песня завершилась. Аки выключил проигрыватель.

— Что скажете? — спросил Суда.

— Как ни странно, я лично полагаю, что слова принадлежат не Ёси. И если он каким-то образом не вернулся из могилы, вряд ли это он поет.

Суда посмотрел мне в глаза, печальная улыбка вернулась и сделалась шире прежнего.

— Тут и поудивительней вещи происходят, — сказал он. — Помните «Темную сущность», кавер-группу «Святой стрелы», которые на мемориальном концерте играли? Только что они подписали контракт с «Сэппуку».

Я вышел из метро на станции Хигаси-Гиндза и поспешил в сторону Гиндза 13-тёме. Когда я проходил мимо кучки народу, стоявшего за билетами на дневной спектакль в театр «Кабукидза», какой-то малыш в зеленой курточке с портретом мультяшного супергероя Анпанмана ткнул в меня пальцем и заревел. Мать зашикала на него, виновато улыбаясь, но разглядывая меня с неменьшей жадностью. Стольких любопытных взглядов не удостоится и черномазый в провинциальном городке где-нибудь на Кюсю, но я не обижался. На их месте я бы тоже вытаращился. Во всех этих бинтах я, должно быть, выглядел, точно Майкл Джексон, замаскировавшийся для тайного визита в магазин игрушек.

«Сэппуку» уже запустили новый клип на экране, украшавшем их здание. Поспешный монтаж выступлений «Святой стрелы», главным образом — сам Ёси. Зернистые кадры, снятые внутри «Клуба Кватро» в начале карьеры. Ёси позирует с гитарой на утесе Накадакэ, гора Асо. Ёси в садомазохистском ковбойском прикиде тщетно кокетничает с камерой. Ёси влезает в люк вертолета, машет рукой на прощание. Последние кадры — вид с высоты птичьего полета на гражданскую панихиду у храма Цукидзи Хонгандзи. Я высматривал в толпе Билли Чаку, но так и не обнаружил.

Лицо Ёси растворилось, сменившись логотипом «Святой стрелы» и словами: Ре/ин/троспекция «Индустрия развлечений „Сэппуку“» — скоро!

Траур, по-видимому, подошел к концу.

Охранник по-прежнему охранял белую вывеску «Индустрия развлечений „Сэппуку“» и по-прежнему выглядел расписным индейцем из дешевой лавки. Женщина-мышка в синей блузе со времени моего последнего визита открыла в себе источник гиперсексуальности. Сегодня она сидела за конторкой в облегающем красном свитере (по нему я мог сделать вывод о температуре помещения) и в черной юбке (по ней я мог сделать вывод о том, что девица не щадит себя на «Стэйрмастере»). А по улыбке красных губ я мог сделать вывод, что девица не ожидала меня.

— Чем могу помочь? — От ее голоса у меня волосы зашевелились. Таким бы голосом стекло резать.

— Я пришел к господину Сугаваре.

— Не могли бы вы представиться?

— Майкл Джексон, — пропищал я.

Она повторила имя, взяв октавой выше.