Экономические и финансовые компании по своему предназначению не ответственны перед народом. Их дело и их цель – только максимизация прибыли Государство отличается от экономических, религиозных, криминальных и прочих корпораций тем, что оно по смыслу своего существования должно быть представителем народа, выразителем и защитником его интересов и будущего страны. Государство становится силой, способной противостоять современной капиталистической системе, если оно выполняет свое предназначение. И руководствуется идеологией, которую разделяет народ.

В 1970-е годы развернулась большая дискуссия на тему о социальной ответственности бизнеса [64, с. 76–87], в которой приняли участие экономисты, социологи и сами представители большого бизнеса (заявление Комитета экономического развития США). Для всех очевидна зависимость общества и крупных корпораций. Последние могут эффективно функционировать в развитых странах только в том случае, если им удается убедить общественность в ответственности своего поведения. В то же время часто жесткая конкуренция обусловливает их стремления к увеличению прибыли, поддержанию необходимых объемов производства и темпов роста. Поэтому значительная часть выступлений на эту тему не содержало конструктивных предложений и имело характер благих пожеланий. В этом смысле приходится согласиться с реалистичной позицией Милтона Фридмана, что в свободной экономике «социальная ответственность бизнеса заключается в увеличении своих прибылей». Это название его статьи специально на данную тему. Их задача состоит только в том, чтобы «использовать свои ресурсы и осуществлять деятельность, направленную на увеличение своих прибылей до тех пор, пока она остается в рамках правил игры, т. е. участвует в открытой и свободной конкуренции без обмана и мошенничества».

Большая часть участников дискуссии высказывается за то, что менеджеры и собственники капитала должны осознать свою социальную ответственность. М. Фридман как представитель либеральных фундаменталистов отвергает это пожелание. Концепцию социальной ответственности бизнеса он характеризует как «фундаментально подрывную доктрину, широкое применение которой разрушит свободное общество» [65, с. 133]. Даже признание на словах необходимости социальной ответственности бизнеса «укрепит и так превалирующее убеждение в том, что стремление к прибыли нехорошо и аморально и должно быть обуздано какими-нибудь внешними силами. Как только это суждение будет признано, обуздывать рынок станет не «социальная совесть» управляющих, какой бы высокоразвитой она ни была, а «железный кулак правительственных бюрократов»» (цитируется по [64, с. 81]).

Все же большинство экономистов не разделяет антиэтатистской позиции М. Фридмана и признает необходимость активного участия правительства в экономической жизни. Правительство должно обеспечить законодательные рамки и условия для прибыльности «социальных инвестиций», создать рынок для социально желательных товаров и услуг» и т. д.

Многоярусная система капиталистической экономики, консолидированная политическими институтами и либеральной идеологией, обладает огромной властью. Одной из главных, если не главной, линией противостояния, главной «интригой» в драме монополистического капитала является борьба за статус государства: будет ли оно только инструментом в руках крупнейших корпораций и банковских групп или будет представителем интересов народа и перспективного развития страны.

Государство играет разную роль в западной и в восточной (китайской, российской) цивилизациях (см. разд. 2.4–2.5). В западном представлении (по крайней мере, отраженном в господствующей либеральной идеологии), государство – это просто одна из отраслей услуг, сферы обслуживания. Все чиновники – даже самые высшие – это нанятые народом работники, единственным мотивом которых является оплата их труда. В российской традиции, сохранившейся в значительной части до настоящего времени, государство – это инстанция высшего сакрального порядка. Бессилие, коррумпированность государства рассматриваются как тяжелая болезнь всей страны, всего народа, и это не служит основанием для вывода о «минимизации» государства. Работа на защиту или укрепление государства рассматривается как Служение, выполнение высокого Долга.

Деньги, наверно, появились в истории не позднее, чем духовно-нравственные установки и верования, и по-видимому, столь же необходимы для устойчивости больших человеческих сообществ. Как любая стихийная сила, они могут принести великое благо или великое разрушение. Обычно человечество сначала испытывает вполне оправданный страх перед такой силой и терпит многие бедствия, пока не усвоит главные заповеди в обращении с ней. Есть версия, что homo sapiens на заре развития земледельческой культуры научился осваивать новые участки земли, устраивая ограниченные лесные пожары, используя встречный пал. Это давало несколько лет хороших урожаев на новых землях. В результате в Европе была сведена большая часть лесов, и выжили только те племена, которые освоили другие технологии земледелия и скотоводства.

Из недостатков бюрократии, из захвата государственной машины классом буржуазии нередко делают вывод, что следует отказаться от бюрократии и государства. Такой вывод наивен и утопичен, также как установка «либеральной» экономической теории добиваться любыми средствами устранения монополизма и контроля над рынком со стороны крупных корпораций. Экономическая роль государства не однозначна, как и роль любого института. Одна ипостась его – защитник и гарант права, в частности, гарант прав собственности, защитник равенства возможностей и принципов справедливости, противовес власти и групповым привилегиям господствующих классов и олигархических слоев. Другая ипостась – инструмент в руках этих самых антиобщественных сил, используемый ими для защиты своего господствующего положения, своих социальных и экономических преимуществ. Третья его ипостась – защита собственных групповых интересов бюрократии как социального слоя и поддержка (законодательством и практикой их выполнения) своего положения как сильной социально-экономической монополии.

Задача может состоять в том, чтобы государственную бюрократию, как и бюрократию крупных хозяйственных организаций, преобразовать изнутри, преобразовать их из классов, добивающихся реализации своих интересов за счет других классов, вопреки интересам общества как целого, – в классы, осознающие себя необходимой частью общества, гордящиеся своей ролью представителя и выразителя его интересов. Иными словами, задача состоит в преобразовании их идеологии.

Кризис 2008–2009 годов в большей мере, чем прежние, направил внимание интеллектуального сообщества на те тенденции в развитии действующей денежно-финансовой системы, которые несут серьезные угрозы для всего общества. Это, прежде всего, последовательное устранение механизмов контроля со стороны общества, освобождение и стимулирование тех стихийных сил, которые периодически вырываются в виде кризисов и разрушают доверие к институциональным основам общества. Вторая угроза, связанная с первой, – это прогрессирующая концентрация богатства и власти в мире в руках узкого слоя финансовых олигархов, топ-менеджеров и обеспечивающих их доминирование политологов и экспертов. Эту власть фактически почти не ограничивают институты политической демократии и экономической конкуренции. Комфорт и возможность осуществлять свои потребительские фантазии (медицина, путешествия, развлечения, разнообразие жилищ и мест проживания), возможности контролировать не только поведение, но и образ мыслей огромных масс населения – таких возможностей не имели ни римские императоры, ни короли Европы в эпоху абсолютизма. Масштабы власти современной мировой элиты, могут быть сопоставлены с властью египетских фараонов или древнекитайских императоров и их окружения. Эти глобализационные процессы разрушают накопленные долгим историческим развитием духовные и, шире, цивилизационные опоры общества.