При разработке портрета сексуального маньяка он опирался на известные методики, которые прежде в криминалистике не использовались. И арестован был Чикатило не по его психологическому портрету. Но портрет этот оказал следствию неоценимую помощь, ибо с его помощью отсекались ложные версии и ведущие в тупик ходы. А когда Чикатило задержат, ростовский психиатр сумеет разговорить его так, что обвиняемый сам даст следствию признания, страшные для любого человека.

Объективности ради надо повторить, что отношение к Бухановскому и его методам двоякое: от восторженного приятия до полного отрицания какой бы то ни было их роли в «Лесополосе». Соперничество между ведомствами тоже наложило на это свой отпечаток: доктор Бухановский тесно сотрудничал с Бураковым и его сыщиками, но не с Костоевым и его следователями. Не пытаясь стать над схваткой, не высказывал личного мнения, мы попросили Александра Олимпиевича о встрече, чтобы понять, как он сумел вычислить преступника.

Он принял нас в Ростове, в психиатрической клинике мединститута.

Специальным ключом-квадратом, которыми пользуются, наверное, во всех психбольницах, нам открывали дверь за дверью, не забывая их тут же закрывать за нашей спиной. Это смахивало на тюрьму, только персонал был в белой форме. Нас провели через палаты, по которым слонялись одетые в больничные халаты несчастные люди, и привели в маленький кабинет, каковой и положен, надо полагать, доценту кафедры психиатрии. Мы обменялись приветствиями и любезностями, и беседа, едва начавшись, тут же зашла в тупик.

Александр Олимпиевич Бухановский пишет свою книгу о деле Чикатило. Никакой информации по существу вопроса дать не может.

Многие участники «Лесополосы» берутся сейчас за перо — им есть что рассказать. И Буракову, и Костоеву, и Яндиеву. Бог им в помощь! Нам ли не знать, какой труд они берут на себя.

Ладно, мы не настаиваем на откровенности. Но хоть что-нибудь о личности Чикатило…

По мнению Бухановского, есть не один Чикатило, а три человека в одном: первый — тот, кто жил обычной человеческой жизнью, работал, растил детей, заботился о доме, любил сытно поесть и выпить рюмочку в праздник; второй — тот, кто насиловал, терзал, убивал; и третий — он сидит за решеткой, то и дело несет околесицу, поет в зале суда «Интернационал», норовит прилюдно спустить штаны и изображает из себя полного недоумка.

Информация о трех Чикатило весьма любопытна, но ее, как говорят на Украине, треба разжуваты. Бухановский категорически отказывается.

Зато мы узнаем, чем занят Александр Олимпиевич сейчас, и это, может быть, интереснее, чем анализ психики отдельно взятого преступника. После «Лесополосы» он вместе с коллегами и учениками создал негосударственный лечебно-реабилитационный научный центр «Феникс». Они занимаются тем, что пытаются предупредить сексуальные преступления, психологически разгрузить склонных к ним людей.

«И у Чикатило не было такого момента, что он уснул нормальным человеком, а проснулся убийцей, — говорит Бухановский. — Прежде чем почувствовать вкус крови, он долго эволюционировал. Мы изучаем эту эволюцию — нормального члена общества в страшного преступника. Есть чисто медицинская предрасположенность к сексуальному преступлению, к патологии, но есть и условия жизни, внешняя среда, особенности обстановки. От них зависит развитие болезни и те формы, которые она примет. Социальная среда, в которой вызревают такие люди, не внушает оптимизма: то и дело вспыхивают межнациональные конфликты, человеческая жизнь обесценивается. Я боюсь роста сексуальных преступлений, в том числе и серийных, в ближайшие годы. Остановить такого преступника, оборвать серию могут полицейский или врач. Но оба они пока не готовы к такому развитию событий».

В Таганроге, втором по величине городе Ростовской области, расследуется серия убийств сексуального характера, отмеченных одним преступным почерком. Убийца до сих пор не найден. При поддержке начальника Ростовского УВД генерала Фетисова (без него не разрешили бы) Бухановский вместе с Бураковым подготовили короткий, минут на пятнадцать, телесюжет, в котором неявно был заложен приказ преступнику — прекратить убийства и обратиться к врачу. Людям с сексуальными отклонениями давался неявный совет немедленно начать лечение и уже в открытую — адрес «Феникса».

Сюжет прокрутили по местному ТВ дважды. Про использованные приемы авторы сообщить отказались, известно только, что серия прервалась и таганрогский чикатило лег на дно.

А может быть, начал лечиться у Бухановского.

Недавняя история. Александр Олимпиевич, нагруженный покупками, продирался в толчее ростовского Центрального рынка к своей машине. К нему подошел незнакомец и предложил помочь. Бухановский отказался, незнакомец настаивал. Слово за слово, и выяснилось, что этот человек видел его передачу. Прийти в клинику побоялся. Выследил и подошел на рынке. Хотя бы так…

В «Феникс» уже обратились больше ста анонимных пациентов. Доктор Бухановский готов допустить, что среди них могут быть не только потенциальные, но и состоявшиеся убийцы.

Мы заканчивали беседу, когда в кабинет Александра Олимпиевича постучала женщина в белом халате и доложила, что пришел Васильев.

Бухановский сказал:

«Один из моих анонимных пациентов. Настоящих имени и фамилии я не знаю. Адреса тоже. В истории болезни он под псевдонимом. Но для лечения это никакой роли не играет».

Как и следует врачу, он пренебрег посетителями ради больного. Он повел нас через ту же анфиладу психушечных комнат, отпирая и запирая двери ключом-квадратом. На лестничной площадке стоял малый лет двадцати пяти, может быть, моложе или старше, — уж больно неопределенная внешность, размытые черты лица: однажды увидев, во второй раз не узнаешь. Светлые волосенки, средний рост, тощенький, незаметный, застенчивый, ходит как-то бочком.

Александр Олимпиевич кивнул белобрысому: «Пошли, Саша», — и они удалились в глубь дома скорби.

Интересно, Саша — тоже псевдоним?

По солнечным улицам мы возвращались в гостиницу и раскидывали — не тот ли это таганрогский, весь в крови своих жертв? И как быть с моральной стороной дела: лечить, конечно, надо, но…

При следующей встрече мы выложили эти сомнения Александру Олимпиевичу. Он ответил:

«Я врач и обязан соблюдать врачебную тайну. Но я — гражданин и обязан сообщить куда следует, если узнаю о готовящемся преступлении. Но — хорош врач, который доносит на своего пациента! Положение деликатное, и вот как я из него выхожу. Лечу больных под номерами и псевдонимами. Не знаю — и знать не хочу! — их имен. Если прокуратура вздумает изъять истории болезней, она найдет лишь коды, под которыми скрываются неизвестные люди.

Ростовская милиция меня поняла и работать не мешает. Иначе — как лечить? Кто пойдет ко мне, если я начну стучать?

Мы не переоцениваем своих сил. Но анонимные больные у нас лечатся, и есть положительные результаты. Я знаю и такую точку зрения: таганрогский убийца залег, а после того как он сменит тактику, поймать его будет еще труднее. По-моему, важнее всего, что он не убивает. И может быть, больше не будет. Что лучше: предупредить преступление или всем миром ловить преступника?»