class="empty-line"/>

— Ладно, вали отсюда, я буду отдыхать.

— Лучше уезжай.

— Достал, то уезжай, то из дома не выходи, определись уже, а то бесит, ц.

— Разве может такая милюзга, что-то знать?

— Это ты обо мне?

— С тобой происходило, что-нибудь странное?

— Ага, — расширяю глаза, — Мой сосед поехавший, — серьезно произношу.

— Тх, ты же просто ребенок, — выходит из-за стола.

— Господи, всем кому не много за двадцать ведут себя как пердуны старые?

— Чего?

— Я говорю как оно, жить такую длинющую жизнь дедуся?! — Кричу словно он глухой.

— Ты какое-то недоразумение.

— До свидания старикан, — машу рукой перед его лицом. Прищурив глаза цвета шторма, после короткой паузы, он ушел.

Оволосеть, чего он привязался ко мне?! То пропал, то снова появился. Ведет себя здесь как в своем доме… а черт возьми, я же делала тоже самое и врывалась в его квартиру и спала в его постели. Интересно, а где спал он, когда я там была? Ой, бррр, к черту его. Странный какой-то.

Включив телефон отправляю сообщение Никите, затем решаю собрать вещи с пола в своей комнате и постирать их. Ещё светло, ничего же, если схожу в прачку? Не успев ничего сделать получаю кучу сообщений и жужжащий телефон, который не собирается затыкаться.

— Говорите, — включив на громкую связь, бросаю трубку на кровать складывая одежду в мешок.

— Оливия!? Почему не отвечала столько дней?!

— Тоже отчитывать будете?

— Нет, прости.

— Я же предупреждала, что уеду в горы где нет особо связи.

— Ты просто сказала, что уезжаешь на несколько дней.

— Ну и что? Конец света наступил?

— Оливия, послушай… Нет, давай, я сейчас приеду и мы поговорим.

— Но я собираюсь стирать, — недовольно цокнув, падаю на кровать.

— Соберись, я буду через двадцать минут.

— Что за спешка. Боже, окей, — отключаю вызов.

Когда я стала такой популярной? А, это ведь не считается, он особый отдел, пх. Зачем мне одеваться? Хотя в прачку идти в зайчике не совсем уместно. Натянув джинсы, футболку и куртку из мягкого шерпа белого цвета, обуваю обычные белые кроссовки. По-моему они даже не мои, а мамины. Ай не важно. От Константина пришло сообщение, что он ждет в машине. Так быстро? Спустившись вниз выхожу на улицу захлопнув дверь.

— Прошло не двадцать, а всего десять минут, — пристегиваюсь ремнем безопасности сидя на переднем сидении.

— Привет.

— Ага.

— Хорошо отдохнула?

— Не плохо. Вы приехали об этом спросить?

— Нет.

— Зачем тогда?

— Прокатимся?

— Да езжайте уже, я даже пристегнулась, — дергаю за ремень.

— Голодная?

— Вообще да. Угощаете?

— Куда едем?

— Точно не в итальянскую, корейскую, китайскую, индийскую кухни и не фастфуд.

— Конфет купить?

— Почему конфет?

— Ты перечислила всё, что есть в этом городе, ничего не осталось.

— Давайте в столовку на перекрестной улице?

— Я там часто обедаю, — удивился Константин.

— А я там часто покупала обеды, а папе говорила, что сама приготовила специально для него, — улыбаясь вспоминаю о нём.

— Не умеешь готовить?

— С чего вы взяли? Пс.

— Предположил просто.

— Не умею, — отворачиваюсь.

— Почему?

— Я что обязана уметь готовить?

— Нет наверно, но хоть, что-то умеешь делать? Картофель например пожарить?

— Не умею. И я не ем такое, это тяжелая пища.

— Совсем ничего не умеешь?

— Да что здесь такого?!

— И пельмени варить?

— Мне не нужно это было. Мы хорошо жили и я привыкла делать доставку или питаться в кафешках.

— И как питаешься сейчас? А помню, ты не кушаешь дома, потому что…

— Не потому что, — перебиваю его, — Вы других тем для разговора не знаете? Постоянно о еде? Почему поваром не стали?

— Не получилось, ахах, я сжег кухню, когда мне позволили попробовать приготовить суп из морепродуктов.

— Да сами не лучше меня, а так удивлялись, будто шеф Ивлев воплоти, пх.

— Если бы у меня было свободное время, я был бы не против чему-нибудь научиться.

— Ага, кто бы оплачивал ремонт после каждой вашей готовки?

Смеясь, обстановка разрядилась, хотя изначально Константин был довольно напряжен. Подкатив к фирменной столовой в этом районе, выгружаемся мило болтая. Внутри длинные стеклянные витрины с разнообразными домашними блюдами. Папа больше всего любил тушенные баклажаны и пюре с отбивной из говядины. Выбрав рис и куриную котлету присаживаюсь за стол. Константин с хмурым лицом занял место напротив.

— Ну что могло случиться пока вы стояли в очереди?

— Покушай, потом отвечу, — даже ложку не взял со стола.

— Пс, ладно, — набиваю рот рисом.

— Вкусно?

— Нормально, — отламываю кусочек котлеты.

— Ты ничего не взяла попить.

— Я не хочу.

— Я могу сходить, это не проблема, — кладу вилку на стол проглотив котлету.

— Говорите.

— Что?

— Вас, что-то тяготит с самого начала. Я наелась, слушаю.

— Оливия.

— Это касается убийств?

— Нет.

— Чего тогда мнетесь? — Усмехаюсь расслабившись.

— Кира в больнице.

— Кто? — Не поняла о ком речь.

— Твоя мама, — теперь поняла. Смотрю на рис в тарелке.

— Почему? — Шепотом вопрошаю.

— Она попала в аварию.

— Что? У неё не было машины вы, что-то путаете, возможно это не она?

— Она не ехала на машине, она переходила дорогу пешком.

— Где она?! — Вскакиваю со стула, — Зачем вы привезли меня сюда, а не в больницу к ней?!

— Успокойся пожалуйста, мы сейчас поедем к ней.

— Давайте же! — Выхожу на улицу.

— Оливия, — следом шел Константин.

— Нужно ехать! Быстрее!

— Мы поедем, но тебе стоит успокоиться.

— Значит ли это, что из больницы я уйду вместе с мамой?! — Продолжаю кричать, но уже в машине.

— Нет, ты с ней не сможешь уйти, — запустив двигатель, Константин выезжает на дорогу.

— Черт… черт… черт…

Больше не произнесла ни слова, да и он не задавал вопросов. Оставшийся путь мы провели в тишине. Подъезжая к больнице в центральном районе, оставляем машину на подземной парковке поднявшись в лифте на второй этаж. Иду за мужчиной, не чувствуя собственного тела. В голове туманно и путано, уверена, что не отвечу не на один вопрос, если спросят. Не верю. Бред какой-то. Это не она. Перед дверью в палату, Константин останавливается, чтобы о чем-то поговорить с медсестрой, но я пихнув его залетаю внутрь.

На одинокой кровати лежала она. Лицо такое бледное, хоть скрыто наполовину маской для подачи кислорода, словно не живое, через чур ровная и гладкая кожа. Глаза закрыты, руки поверх одеяла с приклеенными трубками, или капельницами, что это вообще и зачем?

— Мам..?

— Сюда нельзя!

— Прошу вас, это ее мать.

— Я говорю нельзя!

— Позвольте ей побыть с ней несколько минут, — умолял Константин какую-то женщину.

— Это запрещено! Это реанимация!

— Я понял, я заберу её через минуту, если позволите?

Сжав мамину руку