он? – спросила Лили. Она подползла к Джаннеру и наклонилась, чтобы заглянуть чудовищу в глаза.

Расщепок совсем обессилел. Глаза у него были закрыты, дыхание вырывалось хрипло и рвано. В спине и плечах частоколом торчали стрелы.

– Он позвал меня по имени, – сказал Джаннер. – И я видел его глаза.

Кальмар положил голову на плечо расщепку и что-то нашёптывал ему, пока Лили развязывала брату руки.

– Кальмар, ты знал? – спросил Джаннер.

– Только что он голоден и ранен. И одинок.

Когда Лили справилась с узлами, Кальмар приподнял голову расщепка и устроил её у себя на лапах. Джаннер прижался лбом к мохнатому плечу и закрыл глаза. Он хотел, чтобы расщепок выжил – если в тёмных недрах души чудовища действительно заключён его отец. Мальчик обратился с отчаянной мольбой к Создателю. Джаннер знал: бесполезно молиться, чтобы расщепок в мгновение ока превратился в Эсбена Ветрокрыла, молодого, красивого и разумного. Такие вещи случаются только в книжках. Поэтому он просто просил, чтобы у расщепка не перестало биться сердце. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – молил он – и сердце билось, билось, билось. Но с каждым ударом из ран сочилась кровь.

– Лили, спой, – попросил Кальмар.

Девочка вытерла мокрые щёки:

– Что спеть?

– Неважно, – сказал Кальмар. – Просто… пусть он услышит тебя перед смертью.

И вот, посреди лязга мечей и боевых кличей, Лили Ветрокрыл положила голову на серое плечо существа, которое некогда было её отцом, и запела.

Пустился в путь любимый мой

Искать чудесную страну.

На синий запад он уплыл,

Но будет мне покой не мил,

Пока он не придёт домой

Иль я потерю не верну.

О, воротись! Тебе пою,

Любимый мой! Придёт зима,

И средь снегов я стану ждать,

А летом – петь и тосковать.

Коль ты в плену в чужом краю,

Я поплыву к тебе сама.

Сквозь вихри волн и ветра рёв

На запад править буду я —

Меня ведёт во всякий час

Нить, что навек связала нас.

Когда найдёшь средь валунов

Мой труп – не трать ни слёз, ни слов,

Знай, что на грани бытия

Была сильна любовь моя.

Расщепок поднял лапу и обнял Лили и Джаннера. Он притянул детей ближе, и вновь в голове у Джаннера зазвучал его голос, звучный и ласковый: «Я нашёл тебя. И больше не отпущу».

Джаннер ничего не понимал, но его это и не смущало. Он понятия не имел, как Эсбен стал расщепком и как смог отыскать дочку Фревы. Мальчик благодарил Создателя за то, что отец жив, пусть даже изувечен и грязен. Хотя они сидели на полу зала посреди битвы, хотя он знал, что скоро всё это закончится – но Джаннер был счастлив. Он чувствовал присутствие великого волшебства. Он смотрел в синие глаза отца – а в голове у него снова и снова звучало: «Я нашёл тебя, я нашёл тебя, я нашёл тебя».

– Хватайте их! – крикнул Бонифер. Вытаращив глаза, он проскочил под обнажёнными клинками с удивительным для старика проворством. Данниби и патрульных закружил и унёс вихрь битвы, и Ветрокрылов больше никто не прикрывал.

Сквун схватил Лили и сунул её Клыку; ещё двое схватили Джаннера и Кальмара. Дети отбивались, но горячка боя придавала Клыкам сил.

– Папа, на помощь! – закричала Лили.

Эсбен застонал и приподнялся, но тут же рухнул на пол и замер.

Трое Клыков выскочили из Твердыни, неся детей на плече. Бонифер бежал рядом, насколько позволяли старые ноги.

– В повозку, дураки! – крикнул он.

Клыки бросили детей в повозку и вскочили сами. Лошади галопом понеслись к гавани.

53. Освобождение Дагтауна

Сара цеплялась за шею странного человека-птицы, летящего над Дагтауном. Она видела, как горят дома и как мужчины и женщины бросают в кучу доспехи Клыков. Солнце ярко светило в морозном небе, но его заслоняли дым и странная пыль, клубами летающая на ветру. Большинство улиц были безлюдны, но кое-где в открытых двориках и на набережной виднелись вооружённые отряды. Одни воины строились рядами, другие шагали по улицам, третьи сидели верхом на птицах размером с лошадь. Горожане толпились на тротуарах, и даже с высоты Сара слышала приветственные крики.

– Клыки убежали? – спросила Сара.

– Пока нет, – сказал Артам. – Но мы выгнали их из Дагтауна. Борьба только началась – но это победа. Смотри. – Он приподнял крыло, и они повернули на юго-восток, к великой реке Блап. По ту сторону мутных вод лежал похожий на кошку замок. Торборо был чистеньким богатым соседом Дагтауна. Пока Сару не увезли Клыки, она жила с родителями в маленьком домике на юго-восточной окраине города, теперь буквально кишащего полуящерами. Они суетились на берегу реки, словно черви в помойке. – Выгнать Клыков из Дагтауна было несложно, – сказал Артам. – Но главная крепость находится в Торборо, и туда собираются Клыки со всего Скри. Бой будет тяжким.

– А люди, которые там живут? – спросила Сара.

– Кто знает? Одни сбежали, другие погибли.

На фабрике вилок Сара привыкла думать, что рассталась с родителями навсегда. Но когда она увидела свой родной город, полный полуящеров, у неё стало вдруг очень тяжело на душе. Она вздрогнула.

– Соболезную, – произнёс Артам.

– Куда вы меня несёте? – спросила Сара, помолчав.

– В безопасное место.

– А как же остальные? Борли, Гретталина…

– Не беспокойся, они в надёжных руках. Я отнесу тебя к ним, когда ты помоешься и поешь. В конце концов, ты их королева.

Сара улыбнулась. Ей и в самом деле очень хотелось помыться.

Артам приземлился на холме на северной окраине Дагтауна, где стоял красивый дом. У ограды были привязаны две лошади. Дверь открылась, и на крыльцо вышла девочка примерно одних лет с Сарой. Она была одета как мальчик, в штаны и рубаху, и держала в руке полуобглоданную куриную ножку. Девочка рыгнула, вытерла рот рукавом и спросила:

– Это она?

– Да. Это Сара Кобблер, – сказал Артам, улыбнувшись, и поставил Сару на траву.

– В расшибалочки будешь играть? – спросила девочка.

Сара неуверенно пожала плечами:

– Что такое расшибалочки?

– Марали, – вмешался Артам, – все игры потом. Лучше угости её курицей и налей супу.

Марали пожала плечами и скрылась в доме.

– Спасибо, господин Артам, – сказала Сара.

Артам не ответил. Девочка обернулась и увидела, что он скорчился на земле, обхватив голову руками. Глаза у него были закрыты, сложенные крылья заломились под туловище.