— Положи его… Мне в руку… И накрой… Своей… Он выполнил и эту ее просьбу. Подозревая, что волей обстоятельств совершает в своей жизни какой-то немаловажный шаг, но даже близко не догадываясь о его значении.

Возвращение на крепостную стену отложилось в его сознании разрозненными кусками, как некачественно смонтированная пленка.

Илли ожила. Пришла в себя и Рейчел, но оказалась в совершенно невменяемом состоянии — сродни полной прострации, все время порывалась уйти куда-то в сторону, и Петр ее постоянно придерживал. К капсуле они перенеслись каким-то нетрадиционным способом, словно бы единым махом, но даже это не пробудило в Михаиле его былого природного любопытства — добрались, и ладно. Поблизости над сугробами вновь начали прорастать охранники, и, кажется, это он, Михаил, спросил равнодушным голосом:

— А с этими что теперь делать?

И, кажется, Карриган ему ответил:

— Этим уже ничем не поможешь.

На что Петр ответил, что очень даже поможешь. И пошел в их направлении. Дальше был провал. Следующее, что Михаил осознал, — он уже сидит в капсуле, стараясь ни за что не хвататься руками — ладони горели нестерпимо, с пальцев капала кровь. Петр, сидевший позади, гладил по голове безразличную ко всему Рейчел, и руки его тоже были в крови, а на коленях лежал РП, что Михаил зафиксировал в сознании чисто автоматически.

Нежданно-негаданно он, Михаил Летин — беспутная в общем»-то личность, вольный скиталец по параллельным мирам и убежденный пацифист, — получил на хранение оружие всегалактического масштаба. Зловещее, убийственное, разрушительное — он не в силах был подобрать слов, способных передать в полной мере его ощущения при виде кристалла. Как будто саму его душу медленно вспарывали сверкающим мечом, издревле спавшим в своем каменном склепе и разбуженным ненадолго в честь передачи. Сам ритуал передачи остался для него мистической загадкой, но что-то в нем прогнулось, словно шаткие деревянные мостки под пятитонкой, принимая на себя груз неизмеримой силы, заключенной в переливчатый хрустальный плен. Прогнулось, но не сломалось! Выдержало! Панический ужас мешался в душе с неуместным детским восторгом — так ощущает себя ребенок, которому дали в руки пространственный резак и сказали: «Это теперь твое!» Лишь по пути к кораблю он начал понемногу внутренне прорастать из-под могучей тени незримо сопровождающего его теперь оккультного предмета и постепенно пришел в себя настолько, чтобы спросить мысленно у Карригана:

— Что это?..

Тот ответил сразу, не усомнившись, о чем идет речь:

— Если использовать твою терминологию и мою идеологию — это законсервированный вирус, а точнее, вирусы, заложенные в программу данной Вселенной.

Михаил не нашел ничего лучшего, как спросить:

— Зачем?

Карриган спокойно воспринял этот сакраментальный вопрос и ответил:

— Возможно, что это одно из условий, как у вас в виртуальных игрищах — хорошие хотят найти главную бомбу и обезвредить, плохие, наоборот, — найти, чтобы все взорвать.

Михаил воистину начал оживать: взгляд на события с его профессиональной колокольни представил в их в менее чужеродном и более удобоваримом для него свете. Он даже дерзнул возразить Карригану:

— Тогда логичней предположить, что консервация вирусов, которые невозможно уничтожить, была необходимым условием при создании программы. — Такой расклад был более по душе Михаилу — как-никак, он теперь являлся хранителем этой хоть и законсервированной, но по сути своей все равно губительной штуки. Так же как и Илли.

— А мы с тобой начинаем находить общий язык, — насмешливо заметил Карриган вслух. «Раз так, то ты меня поймешь: на что бы ты там ни ставил — на обезвредить или на взорвать, — даже не надейся!» — заявил мысленно Михаил. А вслух сменил тему:

— Что это за тварь была там, в крепости? Что-то вроде охранника?

Бол, дремавший в кресле рядом, неожиданно ожил, сместил свои запчасти так, что к Михаилу выплыл, протолкавшись меж ингредиентами, его рот, и подал голос:

— Оригинально ты ее скрутил! Я уж подумал, что это она тебя так на свой лад перекроила…

— Не она, а он, — поправил Карриган. — Демон-имитатор — такой же, как донимал нас в Месиве. Этот ланг еще до великого исхода умудрился вытащить с Темной Стороны маленького имитатора. Тот со страху прикинулся поначалу волком с человечьей головой, пообещал лангу бессмертие, только попросил взамен его кормить. Желательно чем-нибудь белковым и непременно одушевленным. Ланг на радостях принялся его откармливать, перевел на харчи всех зверей в округе, когда не осталось даже собак, кошек и крыс, принялся за людей. Сам, естественно, не справлялся, нашел себе помощников, они ему служили добытчиками, со временем сами шли на корм. Продолжалось это столетиями, со временем их деятельность приобрела космические масштабы. За это время между лангом и имитатором образовался своеобразный симбиоз. Вот в общих чертах и вся история. — Карриган замолчал, и Михаил высказал вопрос, свербевший в голове с самого начала повествования:

— Значит, это был ланг? Но он же ничем не отличался от обычного человека!

— На первый взгляд. Но только ланги, в отличие от людей, никогда и никому не показывают свою спину. Иногда — если повезет — ты можешь увидеть ланга сбоку, но никогда — со спины, даже во время сна. Исключение составляют только мертвые ланги. — Карриган покосился через плечо на Михаила проницательным глазом: у того всплыла в памяти недавняя сцена в тронном зале — он видел старика сбоку. Выходит, что ему повезло?

А что же Карриган, подошедший к нему со спины?..

— Я ударил его в спину, — подтвердил Карриган. — Признаю, что это подлый удар. Но кто-то должен делать черную работу, и почему-то это всегда достается мне. Но сейчас это меня не очень угнетает, потому что видел я при этом его лицо, причем — в строгий фас. Ты можешь ходить вокруг ланга кругами, как дочерняя планета, и все время будешь видеть только фасад.

За разговором они чуть не упустили момент, когда капсула состыковалась с кораблем: стыковка на орбите произошла неожиданно и почти незаметно. к Они только что вышли из верхних слоев атмосферы, капсула летела ровно, но неожиданно дрогнула и начала расширяться, становясь постепенно вновь к залом управления. Кресла с пассажирами разъехались на прежние места перед раздувающимся, словно черный пузырь, экраном. Не успел экран достичь былых размеров, как на нем сменилась картинка.

Эти мгновенные прыжки через бог его знает какие бездны очень напоминали Михаилу смену иллюзорных пейзажей в его здешней каюте: как в сказке — моргнул Иван-царевич, а вокруг вместо сада с райскими яблоками уже царские палаты. Еще раз моргнул — кладбище с мертвецами. И так далее.

Сейчас перед ними, кстати сказать, и появилось в некотором роде кладбище: корабль вернулся в окрестности упокоища напрасных трудов сотен поколений лангов. Впрочем, если верить заявлению Карригана, что любой труд в этом мире напрасен, кладбищем напрасных трудов являлась вся Вселенная. Словом, они опять оказались у обочины заброшеной космической дороги, на этот раз гораздо ближе к кольцу. Теперь хорошо была видна структура кольца — оно оказалось слоистым и отдаленно смахивало своей многослойностью на кольцо Сатурна.