напоминать?

– Думаю, она поступила правильно. Если пленников невозможно было спасти, по крайней мере, их мучения скоро прекратятся.

– Скоро, но не сразу.

– Лучше уж так, Скорп, чем никак.

Пандус поднялся окончательно, слившись с корпусом корабля. Мы остались вдвоем – шары суетливо умчались вместе с Сидрой. Шлюз быстро заполнился воздухом, и мы освободились от скафандров. Вскоре прибыли еще два робота и немедленно занялись нашими ранами. Пока роботы закачивали в нас прежнюю кровь, я размышлял о Сидре и о том, какую цену она заплатила за наше спасение.

– Не сказал бы, что все вышло как хотелось, – заметил я. – Но, учитывая, что могло быть намного хуже, можно считать, что нам повезло.

Я ожидал, что Пинки начнет возражать, но его ответ меня удивил:

– Как думаешь, Вонючка, она поправится?

– Думаю, шансов у нее куда больше, чем было бы у тебя или у меня на ее месте. Главное, у нас есть гидеоновы камни, для чего бы они ни предназначались. – Я указал вниз, размышляя, продолжает ли еще падать где-то в тумане Свинарник. – Все остальное, включая твое или мое выживание, в данном случае второстепенно.

– Учти, я вовсе не утверждаю, будто у меня не осталось насчет тебя сомнений.

– Было бы иначе, я бы всерьез удивился.

– Но начало положено, пусть и скромное. – Он помедлил. – И еще одно.

– Да? – настороженно спросил я.

– Почему ты назвал меня Скорпом?

– Я тебя так не называл.

– Нет, назвал. Вряд ли я ослышался. Так с чего тебе вдруг пришло в голову это словечко?

– Оно что-то значит?

– Это мое имя. Одно из нескольких. Его знает леди Арэх, а еще она знает, что сейчас я предпочитаю зваться Пинки. Но когда-то я носил имя Скорпион, и оно вовсе не случайно сорвалось с твоего языка.

– Не могу объяснить. Возможно, его однажды произнесла леди Арэх и оно подсознательно всплыло в памяти.

– Нет, вряд ли. И от Снежинки ты не мог слышать этого имени. Ей известно обо мне многое, но не это. К тому же ты воспользовался сокращенной формой. Скорпом меня называл Невил.

– Но я же не он! – Я протестующе поднял руки. – Может, я и в самом деле его брат – в это вполне могу поверить, – но не он сам.

Я покачал головой, сбитый с толку заявлениями Пинки, но уверенность в том, что когда-то я называл его именем Скорп, росла. На мгновение в настоящее проник кусочек прошлого, некая связь между Пинки и мной.

Будто мы уже были когда-то знакомы.

– Сидра наверняка знает, – сказал я.

Пинки медленно кивнул:

– Хочешь, чтобы она осталась жива?

– Уж точно не хочу, чтобы она умерла до того, как я добьюсь от нее кое-каких ответов.

– А ты не так прост, Вонючка. – Пинки направился к люку, ведущему вглубь «Косы». – Поищем эту бессердечную упыриху?

– План просто отличный.

Он открыл люк.

Сидры за ним не оказалось. Зато оказалась сотня других лиц.

Ко мне первому вернулся дар речи.

– Значит, она все-таки их спасла. Прежде чем отправиться за нами, нашла их и переправила на «Косу».

– Мы вполне способны говорить, – сказал стоявший прямо перед люком гиперсвин, на котором не было ничего, кроме лохмотьев. – По крайней мере, те, кому не вырезали язык. – Он протянул руку. – Я Баррас.

Я пожал руку Баррасу:

– Я… зови меня пока Уоррен.

– У него с этим кое-какие проблемы, – пояснил Пинки и представился Баррасу. – Я Пинки. Возможно, тебе это уже известно.

– О тебе ходили слухи, – медленно, почти восхищенно кивнул Баррас. – Особенно когда ты появился в Свинарнике. Готовилось пиршество столетия.

– Об этом я догадывался. Ты не пострадал, Баррас? Извини, что мы не сумели освободить тебя сами. У Сидры имелись другие мысли на этот счет.

– Со мной все хорошо, Пинки. Как и со всеми нами. – Баррас взглянул на теснившуюся позади него толпу, которая вытянулась вдоль всего коридора. – Сегодня счастливый день. Утром все мы должны были умереть, а теперь нам это не грозит. В смысле мы умрем не прямо сейчас и не в разделочной. Не знаю, хорошие у вас новости для нас или плохие с вашей точки зрения, но могу гарантировать, что нам они в любом случае покажутся хорошими.

– Сколько она спасла? – спросил я.

– Мы не считали, – ответил Баррас. – Полагаю, около трех четвертей. Она сказала, что спасет, сколько сможет, но некоторых не успеет.

– Что случилось, то случилось, – сказал Пинки.

Оправдания Баррасу не требовались.

– Мне жаль тех, кто остался, но… все к лучшему.

– Ты помнишь Снежинку?

Со стороны толпы послышался осторожный ропот.

– Мы помним. Говорят, ей удалось бежать. Ты что-то о ней знаешь?

– Даже более того, Баррас. – Пинки крепко сжал запястье свина. – Скоро ты ее увидишь – когда мы доберемся до цитадели леди Арэх. И других тоже. Бруно, Черсини, Мод, Йилин… если эти имена что-то для тебя значат. Они все спаслись, и они с нами.

Не хотелось возвращать их к реальности, но пришлось.

– Ты видел Сидру после того, как вы оказались на борту?

– Нет. – Баррас озадаченно наморщил лоб. – Где она? Я думал, вы знаете.

– Сидра ранена, и ею сейчас занимается корабль. Но остается вопрос, кто занимается кораблем. – Прижав ладонь к стене, я ощутил легкую дрожь. Пол наклонился, и мои колени почувствовали увеличивающуюся нагрузку. – Похоже, мы поднимаемся – значит, выходим в космос. Но я не намерен просто сидеть и надеяться на лучшее. – Я повысил голос: – Корабль! «Коса»! Ты меня знаешь. Ты достаточно хорошо меня знала, чтобы разбудить, когда у Сидры возникли проблемы. А теперь я хочу ее увидеть!

– Ты можешь управлять этим кораблем? – спросил Пинки.

– Сидра дала мне полномочия, но не все. И я не знаю, что корабль позволит мне, а что нет. «Коса»!

В сплошной стене передо мной открылся люк. Баррас и еще три свиньи отодвинулись в сторону. В проеме парил шарообразный робот, протягивая ко мне две руки.

– Следуй за ним, – сказал Пинки. – Я останусь с Баррасом – нужно решить, что делать со спасенными. Когда что-то узнаешь, возвращайся.

– Обязательно. – У меня возникло желание протянуть ему руку, чтобы скрепить наши уважительные отношения, но я решил, что они еще чересчур хрупкие и мой жест может принести больше вреда, чем пользы. Так что я удовлетворился кивком. – Мы должны помочь им, Пинки.

– Будь я проклят, если не поможем, – ответил он.

Я шагнул следом за роботом, и люк за мной закрылся.

По мере того как росло ускорение, пол продолжал наклоняться, а потом в нем образовались ступени и я обнаружил, что поднимаюсь по набирающей