«У нас так и говорят, что вы замужем за Севером», – доверительно сказала ей госпожа Божена Шукер, еще больше пополневшая, крепкая, румяная и довольная жизнью. Полковник Томаш, ее муж, прибавил седины и отрастил пышные усы, но по-прежнему командовал Форелевой заставой.

Мысль посетить место, в котором началась их с Марианом история, появилась внезапно, в конце поездки, и так захватила Василину, что было решено отложить возвращение в Иоаннесбург на сутки. Конечно, разумней было дождаться лета, поехать по теплу, да и устала она, вымоталась – но так загорелась, что все это перестало казаться важным. И муж, по совместительству главный по охране королевы, услышав ее просьбу, когда они уже улеглись спать, похмурился-похмурился, привел доводы против – и про холод, и про долгую дорогу, – но супруга так жалобно смотрела на него, так обнимала и горячо обещала, что на этот раз от него ни шагу не ступит, так мурлыкала в ухо и говорила, что рядом с ним точно ничего не случится, что Мариан дрогнул и согласился.

Всю дорогу, пока они ехали от ближайшего телепорта к озеру Полумесяц, уже покрытому крепким льдом, и потом, когда их везли по льду на катере на воздушной подушке, она ожидала встречи со своим прошлым с трепетом и улыбкой. С восторгом узнавала знакомые места. Вот здесь, где нынче лежат сугробы, переходящие в ледяной покров Полумесяца, стоял лагерь, в котором они отдыхали после поездки. Вот эта заснеженная лагуна – место, где она купалась, и здесь Мариан выносил ее из воды на руках.

Королева покосилась на мужа – взгляд его был серьезным и задумчивым одновременно. Подумать только, десять лет прошло. Ему будет тридцать пять – и вокруг глаз уже пошли первые морщинки, и лицо стало жестче, суше, да и ей уже двадцать семь. Целая жизнь.

– А мне ведь поручили сопровождать тебя буквально за три дня до поездки, – сказал он уже в катере. – Я заменил офицера, у которого жена родила на две недели раньше срока.

– Ты не говорил, – удивилась Василина.

Барон улыбнулся, притянул ее к себе, грея. Они ютились на узком сидении за спиной водителя. Но жаловаться не хотелось – бедняги сопровождающие вообще мерзли на открытой палубе.

– Я сам только что вспомнил.

Вот и не верь после этого в судьбу.

Предупрежденные о прибытии королевы обитатели форта находились в состоянии восторженном и удивленном. Зимой жизнь здесь практически замирала, связь с внешним миром была редкой – раз в месяц ходил катер, – а тут такое событие!

И встреча с комендантом Шукером и его супругой получилась теплой. Выстроившиеся на расчищенном плацу солдаты и офицеры дружным ревом приветствовали гостей, и Василина кратко поблагодарила их за встречу, сказала, что для нее это особенное место и что не могла она не посетить заставу. Подзамерзшую королеву быстро провели в гостиную жилой части комендатуры и уже там, пока заканчивали накрывать стол к обеду, окружили горячей заботой. Госпожа Божена даже расплакалась от избытка чувств, а полковник Шукер долго торжественно тряс бывшему подчиненному руку.

– Счастлив, счастлив, – повторял он, – какая честь для нас! Снова увидеть вас, ваше величество! И вас, капитан!

– А я говорила Томашу, – всхлипывала госпожа Шукер, – что вы нас не забудете! Как хорошо, что вы приехали, ваше величество!

Полковник Шукер степенно кивнул – говорила, мол, подтверждаю. Василина улыбнулась и обняла гостеприимную северянку. Первоначальная неловкость, возникшая на причале, когда встречающие начали разводить церемонии, прошла, супруги Шукер перестали стесняться, и было ощущение, что она к родным приехала.

– А почему вы еще капитан? – строго спросил полковник у Байдека. Повернулся к Василине. – Непорядок, ваше величество. По выслуге лет уж давно майорское звание положено, а по должности – и полковничье!

– Непорядок, – весело согласилась молодая королева. У нее уже приняли шубу, вручили чудесный ягодный чай, поставили кресло у камина, и она блаженно пила сладкий горячий напиток и млела. – Такой вот упрямец мой муж, полковник. Уже его подчиненные мне представления пишут: мол, как так, гвардейским полком армейский капитан командует, майорами распоряжается, дайте ему звание. А он ни в какую. Не хочу, говорит, чтобы думали, что я из-за статуса звания получаю. Хоть вы его убедите.

Байдек с усмешкой смотрел на нее. Спор между ними по этому поводу возникал с завидной периодичностью, и, хотя Василина могла своей волей дать ему хоть десять званий, его мнение она уважала и только расстроенно вздыхала, когда муж в очередной раз отказывался.

– В баньке и поговорим, – кивнул полковник. – С утра топим, вас ждем. Останетесь на баньку-то, ваше величество?

– Зависит от того, сможет ли наш придворный маг открыть сюда стабильное Зеркало, – со вздохом сказала Василина. – Сейчас Мариан позвонит, попробуем. Тут предгорья, очень мало кто из магов способен порталы открывать в горы, но наш Зигфрид на этом специализируется. Надеюсь, что получится. Если нет, то придется нам пораньше уехать. По льду катер, конечно, куда быстрее, чем по воде идет, но все равно не хочется уезжать распаренной.

Кляйншвитцер появился через десять минут и остался ждать конца визита, чтобы не расходовать силы на повторные переходы туда-обратно. Впрочем, потраченную энергию он компенсировал щедрым обедом и ел так жадно, что создавалось впечатление, будто его во дворце вообще не кормят.

Обед прошел прекрасно. Опять присутствовали офицеры, и атмосфера была легкой, домашней, щедро приправленной вкусом превосходных зимних щей («Из мороженой кислой капусты», – объяснила госпожа Божена) и сладких пирогов.

– А к водопаду сейчас можно попасть? – поинтересовалась Василина после обеда. Ехать, по правде говоря, было лениво – так сыто и сонно ей стало, – но за окнами сияло солнце, и хотелось все-таки увидеть те места, где она пережила и страх, и отчаяние, и восхищение тем, кто спас ее.

– Дорога тореная, – с сомнением сказала госпожа Божена, – но холодно же.

Василина неуверенно взглянула на мужа. Тот поколебался и кивнул.

И опять они ехали верхом в сторону водопада, но теперь уже рядом, бок о бок, и пар шел из ноздрей похрапывающих лошадей и ртов сопровождающих королевскую чету вооруженных офицеров. Все почти как в тот раз, только верный Симон был не здесь, а в маленьком храме недалеко от поместья Байдек, куда удалился на служение Триединому почти сразу после их с Марианом свадьбы. Переливающийся, искрящийся от солнца снег заставлял щуриться, а мороз – прятать нос в меховой воротник.

Водопад оказался так же великолепен, как тогда, когда она увидела его впервые, и так же издалека был слышен грозный рев этого чуда природы. Река Дикарка не замерзала, прыгала-катилась по валунам, покрытым наледью, и по краям огромного, низвергающегося с высокого плато потока воды поднимались гигантские, словно слепленные из вязкого льда сверкающие колонны. Ближайшие к водопаду деревья все были покрыты замерзшей водяной пылью и казались стеклянными.

– Берег здесь обвалился, – объяснил ей Мариан, когда она с удивлением осматривалась вокруг, не узнавая местности. Вместо памятного пологого склона, в который Василина и провалилась, к реке тянулись узкие овраги, и языки снега стекали прямо к воде.