«Все повторяется! Первые мои ощущения в этом мире связаны с холодным купанием, теплой шкурой белого медведя и глотком меда… Сейчас присутствует два компонента. Мех и купание. А мед? Где мой мед?»

Савинов попытался приподняться на своем ложе, чувствуя при этом, как оно летит куда-то в бездну. В животе – отвратительная пустота. Корабль трещит и скрипит, будто собирается немедля развалиться на части…

И тут Сашка понял, почему так темно. Над его ложем кто-то заботливо натянул тент. «Что-то подозрительно заботливый пошел нынче дан. Ласковый, как сестра милосердия. Тент натянули, а сами снаружи мокнут… Чушь! Может, это не даны?»

В этот миг у полога кто-то завозился, расшнуровывая клапан, а потом внутрь просочился бледный звездный свет и в открывшемся проеме возникла стриженная «под горшок» белобрысая голова. Сашка узнал бы ее из тысячи.

– Рысенок!

Стрелок кивнул и протянул Савинову что-то темное.

– Выпей-ка, вождь! Здесь…

– Мед, – продолжил за него Сашка. – Я выпью, а ты расскажи, где мы и что это за драккар…

Рысенок кашлянул.

– Какой драккар, вождь? Мы на «Медведе»… Ты что же, совсем ничего не помнишь?

Спустившись ниже, Ярина сумела лучше разглядеть корабль и ужаснулась. Это, без сомнения, был «Медведь»: вон на палубе приметные мужнины придумки – пороки. Но что же произошло? Почему от мачты остался жалкий огрызок высотой всего в три человеческих роста? Где длинная рея, на которой поднимают парус? Теперь широкое ветрило просто привязано к мачте и закреплено на бортах. Сильный ветер надувает его, делая похожим на сорванный бурей шатер…

Сорванный бурей… Не зря Ярине снился обломок мачты в волнах. «Медведя» сильно потрепало, но он плывет. Воины спят прямо на палубе. Седой кормщик все так же крепко держит тяжелое кормило… А где же Александр?

Яра наконец заметила маленький навес рядом с мачтой. Возле навеса устроился спиной к борту Рысенок на пару с молодым, незнакомым парнем. «Раз стрелок здесь, значит, он – под навесом…» Ярина проскользнула под полог…

Александр спал, накрытый тяжелой шкурой. Он показался Ярине очень уставшим и осунувшимся. И она, желая поддержать, коснулась его сна, как делала это раньше, еще в Западной стране…

Все звуки куда-то пропали, и Ярине помстилось, что она вдруг оказалась где-то глубоко-глубоко под землей. Стена! Снова стена! Тишину, наверное, можно было потрогать руками. Попытка произнести хоть одно слово стоила неизмеримых усилий. Ярина попробовала – и отступилась. «Не выходит! Он не слышит! Мне не дозваться…» Не стоит даже пробовать, иначе, как в прошлый раз, ее унесет прочь неведомым вихрем…

Любимый совсем рядом. Темнота – не помеха. Можно разглядеть каждую черточку лица, морщинки в уголках глаз, шрамик на щеке, густые ресницы, твердо сжатые губы и сурово сдвинутые брови…

«Что-то снится ему? Может, переживает: как я там? А я здесь. Но он не слышит… Почему? Неужели его так тянет за Кромку? Как же быть?»

Ярина явственно ощущала, что стена между ними стала толще и прочнее, чем в прошлый раз. Но это значит… «Нет!!!» Гнев вдруг всплеснулся в сердце, поднялся волной. Гнев на злую долю, что пытается разлучить их, гнев на собственную слабость. «Нет! Не может так все закончиться! Не верю! Не хочу! Не оставлю так! Должно получиться! Может – хитростью? Как-то подать знак?»

Она с горечью вспомнила, что не властна здесь над вещами. Будучи бесплотной, Ярина не в силах сдвинуть весло или даже поднять маленькую деревянную ложку. Вот и в первый раз: ведь это Рысенок отворил перед ней двери в горницу, где лежал раненый Александр. Иначе она не смогла бы войти… «Погоди-ка! – сказала она себе. – Рысенок! Ведь он-то не спит…»

Яра стремительно выскользнула из шатра.

– Рысенок!!!

Весин вскинулся, вытаращив от удивления глаза. Его левая рука вновь сотворила оберег от темных сил. Как и в прошлый раз, увидев действие знака, он сразу успокоился, улыбнулся и тихонько сказал:

– Здравствуйте, Ярина Богдановна! Давно что-то вы к нам не заглядывали… А Олександр-то Медведкович спит сейчас. В воде холодной долго пробыл… Ну да худшее позади уж…

Яра скользнула ближе, и молодой воин, что сидел рядом с Рысенком, вдруг встрепенулся и начал озираться по сторонам. Видимо, что-то почувствовал. Ярина с удивлением поняла, что воин этот – девушка!

Захотелось спросить о ней у стрелка, но силы уже на исходе, и скоро волей или неволей, а придется возвращаться назад. Значит, надо поспешить.

– Выручай, Рысеночек! Воеводу твоего силы злые за Кромку утянуть хотят! Не слышит он меня совсем! Подскажи, что делать, – ты ведь не прост, многое видишь…

– Вот оно что! – Рысенок полез пятерней в волосы. – А я-то гляжу: сам не свой Олександр Медведкович! Вот откудова злые ветры дуют!.. А почто его тянет туда, ведомо ли?

– Да как же… – И Ярина принялась рассказывать.

Как ни странно, но наутро Савинов почувствовал себя почти в норме. «Неужели такое купание – и пройдет без последствий? Чудеса!» Ничего не болело, только руки и ноги слушались плохо. Будто отлежал…

Сашка весь изматерился, пытаясь одеться. В конце концов это ему удалось, и штаны с рубахой были побеждены…

Выйдя наружу, Савинов остановился, ошеломленный увиденным. «Впрочем, чего ты ожидал? Нас же накрыло – дай Бог! Странно, что вообще на плаву остались… Хотя с таким огрызком вместо мачты далеко не уедешь. Надо что-то придумать…»

Он поковылял на корму. Ратимир приветствовал его взмахом руки. Голова седого варяга была обвязана тряпицей, сквозь которую проступали бурые пятна. Сашка кивнул на повязку и спросил:

– Когда это тебя?

Кормчий глянул на него с сомнением, будто подтвердились его худшие предположения.

– Прав весин, ничего ты не помнишь. Волна, видать, тебе память отшибла.

Сашка нахмурился:

– Да что вы все загадками разговариваете? Ну не помню, так расскажи!

– Отчего ж… Как нас в первый раз накрыло, волна сбила меня с ног. Кормило мотнулось – и прямо в лоб мне… Ты же подскочил, помог подняться, и мы вместе стали лодью носом к волне поворачивать. А потом нас накрыло второй раз. И смыло тебя… Воины к тому времени все крючья уже порубили, и драккар, что с нами сцепился, пошел ко дну… Потом мы гребли, ставили запасной парус. А посреди ночи Рысенок завопил, что чует тебя в волнах…

– Понятно… – Савинов помолчал. – Много народу потеряли?

– Нет, Медведкович. Вот если б не твой приказ держаться да сбросить брони – половина б утопла. Никто ведь ничего и сообразить не успел. В самый-то разгар боя… Потеряли всего шестерых, да с десяток человек поранено. И утонуло трое… Кстати, у нас полон. Пятеро данов, что у нас на палубе оставались, не успели обратно перескочить. Их счастье, а то бы утопли с остальными… Эти пятеро работали вместе со всеми, и на веслах, и с парусом.