Какое-то время они втроем неподвижно стояли на остром краю железной крыши, заглядывая в затянутую дымом пропасть, полную людей и мертвецов, с высоты наблюдая за бурлением там и сям возникающих отчаянных схваток. А потом колдун быстро наклонился и, широко раскинув руки, прыгнул вперед.

Его полет к земле был короток. Но Гаю показалось, что падение продолжалось вечность.

Колдун рухнул на поднятые к небу копья мертвецов.

Гай отвернулся, чувствуя, как горький горячий ком подступает к горлу. Сильно побледневший Скабби присел и на четвереньках отполз от края крыши. Вырвавшийся из множества глоток горестный вздох был слышен и наверху. Люди, уповавшие на заступничество колдуна, лишились и этой надежды.

Гай отступил назад. Возле тонкого покосившегося шпиля лежала золоченая труба, оставленная Рмоаном.

– Что это? – спросил Скабби.

– Не знаю, – негромко ответил Гай. Он заколебался, размышляя, а не взять ли ему колдовскую вещь, не забрать ли ее себе в память о Рмоане. Но, побоявшись возможных чар и посчитав, что любой лишний вес сейчас будет только мешать, Гай решил оставить трубу в покое.

Больше не разговаривая, они подошли к неровной пробоине, заглянули в нее. Перебитые стропила и доски торчали, будто поломанные ребра в вывернутой ране. При определенной сноровке здесь можно было забраться внутрь башни. Что делать дальше, они не представляли.

– Давай я первый, что ли, – сказал Скабби, садясь на краю дыры и спуская в нее ноги.

– Ну, давай, – согласился Гай и неожиданно услышал, что кто-то окликает его по имени. Повернувшись к голосу, писец увидел, что на крышу, распластавшись пауком, лезет еще один смельчак. Гай шагнул к нему, желая помочь; человек поднял голову, и Гай узнал Гриффа.

Вечер наступал, когда в тесной обители Тильта появлялся вооруженный траллан. Он забирал то, что писец наработал за день, и оставлял в углу котелок с похлебкой, каравай хлеба, миску с кашей и кувшин воды. Иногда к этому прилагался какой-нибудь овощ или фрукт. Реже – кусок мяса или кружка молока. Трапеза сильно отличалась от той, что приносили в былые времена, -еда невкусная, но сытная, способная поддержать силы, о не порадовать язык и желудок. Ее приносили один аз в день, и Тильт сам решал, что съесть на ужин, а что оставить на завтрак и обед.

Вместе с тралланом иногда появлялся разговорчивый Дьилус.

Порой с этими двумя приходил и Шо-Лан, чтобы взять у писца очередную порцию крови. Но на этот раз гостей было особенно много. Сперва, высекая искры подошвами сапог, вошли два траллана в куртках из волчьих шкур, в шапках, свалянных из человеческих волос. Они были вооружены железными дубинками, больше похожими на ритуальные жезлы, нежели на боевое оружие. Следом вошел улыбающийся Дьилус, облаченный в золотистую мантию.

– Что невесел, почтенный мастер? – как всегда, спросил он, увидев Тильта. – Или не рад чему?

Он посторонился, пропуская в комнату еще двоих траллан. Людоеды тащили какой-то куль, в котором Тильт не сразу распознал связанного человека, на голову и плечи которого был надет мешок.

– У нас кое-что есть для тебя, – весело заявил Дьилус, наблюдая, как тралланы, прислонив ношу к стене, пытаются заставить ее стоять прямо. – Можно сказать, подарок. Только я не уверен, что ты ему обрадуешься.

Тралланы сдернули мешок с головы связанного пленника. Тильт уставился на синее, опухшее, кровоточащее лицо незнакомца, пытаясь понять, кого этот человек ему напоминает.

– Но я на твоем месте радовался бы весьма, – сказал Дьилус. – Ведь ты здесь из-за него. Это он продал тебя нам.

– Привет, чернильная душа, – чуть шевельнулись разбитые, вздутые губы.

– Ферб? – Тильт шагнул вперед. – Разбойник Ферб?

– Предатель Ферб, – поправил Дьилус. – Ферб, приговоренный к смерти. Ферб-неудачник. Полуживой Ферб. Выбирай любое из этих прозвищ. Они ему хорошо подходят.

– Вы убьете его?

– Что за глупый вопрос? Конечно… Впрочем… Если хочешь, можешь это сделать сам. Ты же, наверное, страшно зол на него… Или нет? Знаю, что нет. Вы почти друзья, да? Мне странно это видеть, и я не могу это понять, ну да ладно. Это и к лучшему. Помнишь, что я тебе постоянно говорю? Муки – полезны. Страдание дает силу… – Дьилус глянул на тралланов с дубинками, кивнул им. – Я хочу, чтоб ты накрепко запомнил, почтенный мастер: не пытайся отсюда выбраться.

Короткие дубинки, похожие на жезлы, обрушились на плечи Ферба. Тралланы, не участвующие в избиении, подхватили разбойника под руки, не дали ему упасть.

– …Не проси помощи у других, почтенный мастер. С ними со всеми будет так…

Дубинки рассекали кожу, с тихим хрустом дробили кости.

– …Я хочу, чтобы ты почувствовал свою вину. За погибших колдунов и за этого никчемного разбойника…

Ферб вздрагивал, страшно всхлипывая.

– …Это ты их сюда привел, почтенный мастер. Из-за тебя они все погибли…

Будто цепы, мелькали дубинки. Кровь брызгала на стены. Во все стороны летели ошметки мяса и лоскуты кожи.

– …Пусть это послужит тебе уроком. Я сделаю так, что ты не сможешь забыть о случившемся…

Хрустнул череп. Ферб захрипел.

– …Мы похороним предателя здесь. Замуруем в той нише…

Нечто грязно-серое, чавкнув, упало Тильту под ноги. Что-то теплое и липкое брызнуло в лицо.

– …Это все из-за тебя, почтенный мастер. Из-за твоего желания выбраться. Это ты виноват… Тралланы опустили руки.

Будто огромный ком теста, осело на пол мертвое тело. Тильт закричал.

В голове его страшной занозой засела обычная присказка Ферба:

«Вот и хорошо, вот и славно…»

Жить рядом с покойником было страшно, особенно первое время. Ложась спать, Тильт оставлял гореть все светильники. Теперь он никогда не отворачивался к стене. Ему казалось, что стоит только повернуться спиной к свежей каменной кладке, как с нее тотчас скользнет на пол уродливая тень и медленно поползет к нарам, выбрасывая перед собой черные щупальца и подтягиваясь на них.

Он не верил, что призрак способен причинить ему вред, но что проку от такого неверия? Страх разуму неподвластен.

Заснуть сразу не удавалось. Тильт подолгу лежал, смотрел на могилу Ферба, думал о разном.

Он не считал себя виноватым. Разбойник сам предложил ему помощь. Он сам решил встать на сторону колдуна Рмоана. Это он привел волшебников в храм Драна. Он, а не Тильт…

И все же успокоение не приходило. Некое неуютное чувство, очень похожее на вину, мучило молодого писца.

Он ведь мог все изменить. Он подслушал ночной разговор Дальки и Заталэйна, но принял его за сновидение. Были и другие вещи, которые должны были его насторожить. Он должен был заподозрить неладное, когда Далька внезапно переменил свое мнение и просто настаивал, чтобы Тильт прочитал заклинание со свитка!