— Почему же по воздуху. А мост?

— Но ведь там на четырех колесах не…

— На четырех, конечно, нельзя, на двух можно.

— С ума сойти!.. А дальше?

— Дальше… Да, пришлось и по воздуху. Когда выбора нет, и по воздуху прыгнешь.

— Ловок… Рассказать кому — не поверят.

— А ты не рассказывай, — посоветовал Нортон.

— И в мыслях не было. Мне моя репутация дороже. — Берт поковылял к дому. Приостановился, бросил через плечо: — Кофе готов. Заходи, позавтракаем.

— Спасибо, зайду.

Нортон снял кед, вытряхнул из него мешавший ноге острый осколок доломита. Заметил, как дядя Ника, оставив мальчишку в машине, засеменил на смотровую площадку. Фигура у него была несуразная. В костюме ковбоя с эмблемой спортивного клуба на рукаве он выглядел нелепо. Точно лимон, напяливший на себя ковбойскую шляпу. Он был моложе своего брата, но раза в два шире в объеме: над туго затянутым ремнем выдавался отнюдь не спортивный живот. Лицо круглое, несколько одутловатое, глазки водянисто-светлые, быстрые. Нортон обратил внимание: Гед, приближаясь, обошел его тень, словно боялся на нее наступить.

— Я даже не знаю, какими словами выразить вам свою благодарность!.. — смущенно заговорил Гед. Держался он робко, руки его двигались — он не знал, куда их девать. — Тем более что чувствую себя до некоторой степени виноватым в этих событиях…

Нортон обулся, пошевелил ногой, проверяя, нет ли еще чего-нибудь твердого. Недовольно поморщился — от этого человека исходил пренеприятнейший живозапах. Почему они всегда так омерзительно «пахнут» — Бен и его братец?..

— Вы не ранены? — участливо спросил Гед. — Могу ли я что-нибудь для вас сделать?

— Да. Оставить меня в покое.

Нортон потер испачканное пылью колено и побрел к открытой двери дома, откуда несло запахом кофе. Гед, словно загипнотизированный, двинулся за ним. А мальчишка, позабыв все свои неприятности, стоял за рулем неподвижного элекара, как за штурвалом, и орал какую-то маршевую песню.

Семенивший сзади Гед торопливо забормотал:

— Я хотел бы… Нортон, послушайте!.. У вас разбилась машина, и я… Мне вас подождать?

— Не советую, — тихо сказал Нортон. — Вы меня не дождетесь…

Прислонив мопед к дереву, Фрэнк сдвинул на затылок широкополый стетсон и обвел взглядом увитый зеленью дом. Было тихо и солнечно. В садовом парке по-утреннему хлопотливо щебетали птицы. Дом молчал. Фрэнк, взявшись руками за поясной ремень (как шериф из старого фильма), побрел в обход — по кромке газона. Было странно, что его не встречал, как обычно, приветливый Голиаф.

Никогда он не чувствовал себя на этой вилле уютно. Сегодня тем более. Сегодня вдобавок он ощущал себя так, словно ему предстояло пройти здесь каверзный полигон, необычность которого усугубляется тем, что под мышкой нет бластера и надо следить за выражением своего лица. Ни Вебер и никто другой не учили его следить за выражением своего лица. А зря. Полигон под названием «Оперативная мимика» был бы кстати…

Не доходя до бетонированной щели гаража, он заметил две отчетливо видимые на зеленом ковре газона вмятины, остановился. Осмотрел заросшую плющом декоративно-дырчатую стену дома и, придержав шляпу рукой, поднял глаза на огражденный бортиком козырек верхней террасы.

По наклонному пандусу он спустился в гараж. Машины Дэвида не было. Золотистый элекар Сильвии был на месте. Под ногами хрустело стекло. Фрэнк представил себе, как стоял элекар, и понял происхождение двух удлиненных россыпей стеклянных осколков. Помятый газон, разбитые глазки сигнальной системы блока «безопасной езды», в беспорядке брошенные кабели… Фрэнк рванул одну из боковых дверей гаража, взлетел по внутренней лестнице на второй этаж дома. Обегал все помещения, заглянул в распахнутую дверь кабинета; выскочил на террасу, спустился на первый этаж и обошел летние холлы. Везде был порядок. В вазах стояли свежие цветы; огромный букет белых и розовых гладиолусов был еще мокрый… Успокоившись, Фрэнк отправился на кухню, приоткрыл дверь и увидел сестру.

Сильвия, что-то бормоча себе под нос, священнодействовала у кухонного агрегата. На столе в расписном фарфоровом блюде уже высилась горка вафельных трубочек с кремом. Агрегат мигал кружками и полосками световых сигналов, шелестел и периодически щелкал чем-то похожим на блестящие челюсти тостера.

— О, бэби! Какой ты красивый! Этот костюм тебе очень идет. — Она мило улыбнулась. — Настоящий ковбой!..

Он молча смотрел на нее. Она заметно осунулась, постарела. Рыжая, руки в веснушках… Сделал усилие над собой, улыбнулся:

— Привет, мом! Как поживаешь?

— По-старому, бэби, по-старому. Все у нас, как и прежде, без изменений. — Она подошла и ласково потрепала его по щеке. Ей очень нравилось, когда он называл ее «мом». — Ты такой красивый и представительный! Но мрачный… Нет? Значит, мне показалось. Ты просто, наверное, озабоченный. Трудно тебе в твоем Управлении, бэби?..

Он успел затолкать в рот вафельную трубочку и теперь на все ее вопросы отвечал только мычанием и неопределенными жестами.

Счастливо улыбаясь, она упрекнула его:

— Бэби, ты как ребенок! Тебе полагается снять шляпу и пойти вымыть руки. Любой воспитанный человек на твоем месте давно уже сделал бы это. — Она включила какие-то кнопки, агрегат ухнул и тонко завыл. — Я очень рада твоему приезду. Я знала, что в день Большого родео непременно увижу тебя, и решила приготовить на сладкое к завтраку твои любимые «фафлики»… В последнее время я редко стряпаю сама — обычно мы пользуемся доставкой горячих блюд на дом, сервис у нас в этом смысле выше похвал. Но сегодня решила тряхнуть стариной и поспорить с искусством дипломированных кулинаров… Ты намерен участвовать в скачках?

— Да. В качестве созерцателя.

Не снимая шляпы, он таскал «фафлики», слушал ее болтовню и сообразно обстоятельствам кивал или пожимал плечами. И внимательно разглядывал сестру, выбирая моменты, когда она на него не смотрела.

— У тебя правда все в порядке, мом? — спросил он, стараясь придать своему голосу оттенок беспечности.

— Разумеется! — Она продолжала манипулировать кнопками агрегата. — Почему ты решил об этом спросить?

— Давно не видел тебя. Естественно, интересуюсь… И если когда-нибудь вдруг случится, что тебе понадобится моя помощь, ты получишь ее немедленно.

Она сделала движение головой, будто хотела взглянуть на него, но это движение осталось незавершенным.

— Ты всегда был добр ко мне и внимателен, бэби, и я благодарна тебе. Но… с чего ты взял, что мне нужна будет помощь?

— Я ведь сказал: если… Жизнь штука сложная, мом. Работа в Управлении окончательно убедила меня, что современное бытие полно неожиданностей. Причем не все из них приятного или хотя бы достаточно безобидного свойства. — Он слизнул крем.