Зачем вам никогда не придет на мысль, что новые вещи кажутся вам дурными не потому, что они в самом деле дурны, а потому, что вы к ним не приготовлены, их не ожидали, их не понимаете?!

Голоса.

– Признать этого негодяя сумасшедшим навсегда!..

– Посадить его на цепь!..

– Надеть на него горячешную рубашку!..

– Лить ему на темя холодную воду!..

– И никогда не представлять никуда для переосвидетельствования!..

Провинциал. Послушайте же меня, господа!.. Ну, ежели слово «реформы» до того постыло, что даже слышать его больно, то пусть будет заменено другим… ну например, хоть «регламентацией»…

Не в словах сила и нет той номенклатуры, с которой нельзя было бы помириться, но пускай же исчезнет то постыдное пустоутробие, которое выдает камень за хлеб и полоумный донос – за содействие!..

Не мешать жить!.. Какой скромный и нетребовательный смысл заключает в себе это выражение!.. А между тем как оно выпрямляет человека, какую бодрость вливает в его сердце, как просветляет его ум!.. Не мешать жить – да ведь это значит разрешить жить, искать, двигаться, дышать, шевелить мозгами!.. Шутка!..

Сумасшедшие хватают Провинциала, заламывают руки, надевают на него смирительную рубашку; Провинциал сопротивляется изо всех сил, но преимущество явно не на его стороне.

Провинциал (сипло). Господа!.. Не станем приходить в отчаяние, а будем верить!.. Жизнь не останавливается и не иссякает!.. Она просочится сквозь честные сердца!..

Появляются Доктор и Хватов.

Доктор. Разве я не предупреждал вас, что главная обязанность больных в нашем заведении – это не роптать на порядки?..

Провинциал. Я-умник, а они – глупые!.. Но их, глупых, ласкают и балуют, а меня, умного, преследуют и наказывают!.. Справедливо ли это?..

Доктор. Не упускайте из виду, голубчик, что они – хронические, а вы – острый. Вам требуется особый режим!..

Провинциал. Доктор!.. Я вижу, что упрямство, с которым я отрицал свое помешательство, принесло вам много огорчений!.. Я болен и сознаюсь в этом!..

Доктор. Очень рад!.. Успех нашего лечения во многом зависит от того, обладает ли пациент сознанием своей болезни. Вы сознаете себя помешанным – это хороший признак.

(Хватову.)

Развяжите!

(Сумасшедшим.)

Продолжайте бунт, господа!..

Голоса.

– Новое время, господа!.. Вселенная требует от нас нового слова!..

– Принципы!.. Главное – принципы!.. Надо отстоять наши принципы!..

– Труд, господа!.. Вот наше спасение!..

– Уничтожить разнузданность!.. Обуздать гласность!..

– Куда мы идем, господа!.. Я спрашиваю, куда мы идем?..

– Просвещение, господа!.. Без просвещения нет цивилизации!..

– В прежние-то времена как жили!.. И без всякой эмансипации!..

– Куда смотрит власть?.. Почему не бьет по скулам и не сгибает в бараний рог?

– Кризисы!.. Кругом одни кризисы!..

– Свобода и гласность, господа!.. Вот наше будущее!..

– Европа гниет, господа!.. А мы возрождаемся!..

– Сколько дела впереди, господа!.. Сколько дела!..

Провинциал (тупо). Интересно, отчего это дважды два не равняются… стеариновой свечке?..

Хватов внимательно смотрит на Провинциал а, затем с облегчением кивает Санитарам, и те развязывают Провинциал а. Провинциал теряется в толпе сумасшедших, и вот уже в общем ропоте мы слышим и его голос.

Голос Провинциала. А как насчет нижнего белья?.. Где взять нижнее белье, господа?!.

Затемнение.

Участвуют:

Он

Она

Она. И представим так. Купе поезда дальнего следования. Двое. И, как водится, знакомство начинается с фразы…

Он. Слушайте, где это я мог вас видеть?..

Она. Вы знаете, мне ваше лицо тоже знакомо…

Он. Вы в Душанбе не бывали?

Она. В Душанбе – нет.

Он. А я – да. И в Кулунде не бывали?..

Она. В Кулунде – тоже нет.

Он. Ну уж в Кимрах-то, я надеюсь, бывали?..

Она. Да!.. В Кимрах – да.

Он. А я – нет. В Кимрах – нет.

Она. А почему же вы спрашиваете, если не бывали?

Он. Потому и спрашиваю, что не бывал.

Она. Вы геолог?

Он. Я геолог. А вы геолог?

Она. И я геолог.

Он. Вы в Москву?

Она. Я в Москву. А вы в Москву?

Он. И я в Москву. Так вы из Москвы?

Она. Я из Москвы. А вы из Москвы?

Он. И я из Москвы. А на какой улице вы живете?

Она. На улице Чехова.

Он. На улице Чехова?

Она. На улице Чехова.

Он. Антон Палыча?

Она. Антон Палыча.

Он. Рядом с площадью Пушкина?

Она. Рядом с площадью Пушкина.

Он. Александр Сергеича?

Она. Александр Сергеича.

Он. В сером доме?

Она. В сером.

Он. Номер квартиры?

Она. Двадцать пять.

Он. Ваше имя?

Она. Люся.

Он. Имя мужа?

Она. Саша.

Он. Люся!!!

Она. Саша!!! (Бросаются в объятия друг к другу.)

Он. То-то я смотрю, лицо знакомое…

Она. А я думаю, где я могла его видеть… Сколько раз я тебя просила: уезжаешь в командировку – оставляй записку…

Он. Ты тоже хороша… Заигрываешь с первым встречным…

Она. Ты не первый встречный. Ты, как выяснилось, мой муж. К тому же ты первый начал… Он. А если бы я полез целоваться?

Она. Я бы с тобой тут же развелась!..

Он. Вот это лихо!.. Ты с ним целуешься, а я отвечай?!

Она. С кем это «с ним»?..

Он. С первым встречным. То есть со мной.