Она закусила розовую губку, в глазах смятение, я ну никак не даю ей подобраться к самому главному, что уже пытается сделать несколько раз, и все либо что-то мешает, либо я умело перевожу разговор на другое, не даю поблагодарить за вмешательство, за неожиданное заступничество, все-таки на этого графа Франсуа смотреть и противно, и страшно.

– Сэр Ричард…

Я прервал:

– Пойдемте взглянем на этого монстра! Я просто удивлен, что девушка с вашей тонкой душой до сих пор не прыгает перед клеткой и не тычет изящно в монстра железным прутом!

Она запнулась на полуслове.

– Сэр Ричард!

– Пойдемте-пойдемте, – сказал я дружески и схватил ее под руку. – Не стесняйтесь ваших подспудных желаний! У каждой женщины это основной инстинкт, как говорил Пол Верховен и подтвердил Ницше: женщина не может быть другом, потому что всегда мечтает шпынять мужчину раскаленным прутом под ребра.

Мы буквально сбежали вниз, леди Дженифер замкнулась в себе и посматривала сердитыми глазами, но не проронила ни слова.

Король был великолепен, громко и сочно рассказывая толпе, как поймали чудовищного огра. Это случилось за два дня до его отъезда в инспекционную поездку, потому не смог отказать себе в удовольствии взять чудище с собой, чтобы в дороге рассмотреть поближе. Среди слушающих придворных я заметил также кастеляна Джулиана, Мартина, Патрика и ряд наших людей. Леди Бабетта тоже, естественно, там в окружении молодых щеголей, непрестанно смеется и томно закатывает глазки.

Огр кое-как разогнулся и лег, прикрыв глаза от пылающих факелов широкими ладонями. Ростом почти в полтора раза выше меня, как я прикинул, кости массивные, широкие. Чувствуется, что не пустотелые, как у птиц и женщин, а литые, подобно граниту. Сухожилия толстые, а вот мышц почти нет, из-за чего огр выглядит жутко худым, голова гротескная, узкий лоб и мощно выдвинутые вперед надбровные дуги. Непропорционально маленькие глаза сдвинуты к переносице, череп широк, рот большой, как у жабы.

Несколько раз, когда его ткнули особенно больно, он не то заворчал, не то застонал, но я ощутил, что старается не доставлять мучителям удовольствия, просто терпит.

– Как видите, леди Дженифер, – сказал я любезно, – вот такие у нас забавы.

Она посмотрела на меня очень холодно.

– Не вижу никакой забавы. Могли бы убить сразу. Зачем мучить?

– И это говорит женщина? – изумился я.

В нашу сторону начали оглядываться, даже король посмотрел пару раз, затем, скрывая раздражение, что внимание слушателей раздваивается, спросил громко:

– А вы, сэр… как вас… такому надменному рыцарю, похоже, никак не сидится в своих покоях!

– Да у нас под окнами, – ответил я с вежливым поклоном, – какая-то пьяная рвань устроила песни да пляски… Судя по дурацким крикам, это наша челядь, Ваше Величество. Я ни в коем случае не указываю пальцем на вашу свиту, в ней настолько галантные и куртуазные люди, настолько воспитанные, что никогда не посмеют себе позволить подобные бесчинства!

Король нахмурился, глаза сверкнули гневом, однако задержался с ответом, чтобы обвести суровым взором толпу, где осмелились хихикнуть. Один из свиты что-то сказал ему в самое ухо, но с другой стороны к монарху наклонился другой и что-то шепнул вкрадчиво. Король поморщился, отмахнулся от обоих.

– Я ничего не слышал, – ответил он резко.

– Значит, пьяные хамы орали только под моим окном, – ответил я сокрушенно. – Мартин!.. Проведите дознание, какой пьяный дурак орал во дворе непотребные песни? Надо его хорошенько выпороть на конюшне.

Мартин посмотрел на короля опасливо, но ответил достаточно бодро:

– Слушаюсь, ваша светлость!

Король скривился.

– Думаю, вашим немногочисленным воинам следует охранять замок, а не выяснять, кто из челяди больше налакался. Вон сэр Анастальф доложил мне, что этот замок легко захватить всего с полусотней людей.

– Пусть попробует, – предложил я. – Дайте ему, Ваше Величество, две сотни воинов. Заодно проверим не только крепость наших стен, но и насколько слова ваших подданных… не расходятся с делами.

Король побагровел, я чувствовал, что он в самом деле готов отдать такой приказ, все замерли, даже огр перестал постанывать и вроде бы начал прислушиваться. Через толпу проломился Вирланд, огромный и тяжелый, как носорог, бросил несколько негромких слов королю, тот помрачнел, спросил с недоверием:

– Это он сам так рассказывает?

– Нет, Ваше Величество, – ответил Вирланд с легким поклоном, глубоко запавшие глаза впились в меня со странным выражением, в котором недоверие смешивалось как будто даже с опасением. – Все рассказывают, что сэр Ричард сперва в одиночку уничтожил отряд, напавший на их деревню, а потом буквально в одиночку убил стрелами со стены три десятка человек!

Король хмыкнул:

– Три десятка? Ох уж эти крестьяне! До чего же любят соврать!

– Это было всего три дня тому, – напомнил Вирланд. – Еще не успело превратиться в легенду и обрасти подробностями. Оружие и доспехи нападавших и сейчас у кузнеца, я проверил. Целая гора доспехов! Неплохие мечи, копья, топоры, булавы… Я бы сказал, что настоящее рыцарское оружие.

Король воззрился на меня с недоверием и злостью.

– А что же… э-э… что за рыцарь, который бьет стрелами со стены?

В его свите начались разговоры и даже смешки, только Вирланд смотрел очень серьезно. Я ответил больше ему, он поймет, а другим сможет разжевать:

– Ваше Величество, я не турнирный боец, хотя приходилось ссаживать с коней иных героев и на турнирах. Но в бою я сражаюсь тем оружием, которым проще врага уничтожить. В бою для меня нет противника, а есть враг. Это значит, что я могу ударить и в спину, и в темноте, и стрелой с большой дистанции. И еще в бою я предпочитаю убивать. Для надежности.

Я говорил холодно, не торопясь, делая где надо паузы и незаметно оглядывая замершую толпу, что будто застыла, замороженная как моей бесчеловечностью, так и тем, что признаюсь в таком нерыцарском поведении без всякого стыда. Вирланд первым отвел глаза, мне показалось, что плечи старого полководца чуть поникли, будто сразу постарел, видя, как ему на смену приходят еще более жестокие и безжалостные.

– Кстати, – сказал я, – глава тех нападавших, что разорили и сожгли деревню, у меня в плену. Я привез его, как мешок с соломой, и по праву сильного швырнул в темницу.

Глаза короля расширились.

– Что? Вы держите пленников?

– Пока только одного, – объяснил я любезно. – Когда герцог Валленштейн отбыл на турнир, много подналетело воронья, что попытались воспользоваться отсутствием хозяина. Я только начал, Ваше Величество! Пока в подвале один, но будут еще…

– Кто у вас в плену?