Я покачала головой.

– Нет.

– Триста двадцать тысяч, не рублей, конечно, – воскликнул Гри, – дом у Калягиных элитный, кирпичный, лифт, консьержка, два санузла, кухня с лоджией, паркет наборный, высота потолка три пятьдесят. В таких зданиях квадратный метр минимум по две тысячи долларов идет, а если учесть, что стоит домик почти в самом центре, но в тихом зеленом дворе, то думаю, что и все три на метре можно затребовать, а их там имелось почти двести.

Агентство хорошо нагрело руки на апартаментах Калягиной. Но странно, очень странно. С чего она так торопилась? Почему понеслась в «Новый дом»? Наверное, ведь понимала, что теряет существенную сумму.

– Вере постоянно звонили родители учеников, угрожали, требовали деньги назад, вот она и решилась на отчаянный шаг, – напомнила я. – А торопилась она от того, что хотела раздать побыстрей долги, наверное, думала о детях, которые еще могут успеть заплатить за вступительные экзамены.

– Ладно, – кивнул Гри, – пусть так, но зачем купила это непотребство? Могла приобрести миленькую однушку.

– Деньги экономила, хотела вернуть долги, – терпеливо повторила я.

– Насколько помню, – сказал Гри, – речь шла о двухстах шестидесяти тысячах. У Веры на руках оказалось триста двадцать. Целых шестьдесят кусков получилось «лишними». Хватило бы на маленькую, но приличную квартирку. За каким чертом селиться на Тупиковой улице? Просто мазохизм какой-то! Иметь свободные средства и польститься на барак!

Я молчала, на ум не шли никакие объяснения.

– А история с мебелью! – не успокаивался Гри. – Зачем отдавать ее всю Шелесту?

– В счет долга, – заикнулась я.

– Но у нее на руках была необходимая сумма! Ладно, предположим, мадам Калягина тронулась умом и перебралась в барак, ну решила сэкономить, припрятать зеленые бумажки на черный день, боялась нищей старости. Но должно же было ей прийти в голову, что даже в дыре понадобятся кровать, шкаф, стол? Зачем всего лишаться, а?

Я пожала плечами.

– Понятия не имею.

– Я тоже, – подхватил Гри, – и уж совсем вызывает оторопь ее поход в сарай. Какого хрена Вера поперлась туда? Хотела посмотреть свои владения?

– Может, ее в сарай принесли уже мертвой.

– Нет, – покачал головой хозяин, – ее убили на месте, ударили по затылку трубой, она осталась лежать в сараюхе. И еще: зачем ключи оставила у соседки? Почему сама не передала их Шелесту, не дождалась риелтора…

– Знаешь, это понятно, – воскликнула я, – мужик по щекам лупил, при мне, небось не захотела лишний раз с хамом встречаться! И риелтора видеть не пожелала, тяжело было, морально, вот она и убежала.

– Ну может и так, – нехотя согласился Гри, – во всяком случае, эти факты единственные, хоть как-то поддающиеся объяснению, остальное сплошные загадки.

И главная из них: где деньги? Успела Вера их отдать родителям абитуриентов? Или нет?

Утром я не сумела встать. Горло будто раздирали острые кошачьи когти, в носу вращался обезумевший еж, чья-то невидимая рука периодически включала вентилятор, и струя ледяного воздуха окутывала мое тело, мгновенно начинался озноб, потом холод сменялся жаром.

Я попыталась сесть, но не сумела даже оторвать голову от подушки, болели все косточки, а под веки словно насыпали песок.

– Эй, тетеха! – прогремел голос Гри. – Хорош дрыхнуть, вставай.

– Не могу, – еле-еле ворочая языком, ответила я.

– Почему?

– Извини, похоже, я вчера простудилась.

Ледяная ладонь легла мне на лоб.

– Ага, – протянул Гри, – погоди-ка.

Я продолжала молча лежать, уткнувшись в подушку, внезапно в подмышку воткнулось нечто холодное.

– Не дергайся, – велел хозяин, – это всего лишь градусник.

У меня не было сил на разговоры, поэтому я никак не отреагировала на слова Гри.

– Понятненько, – вдруг заявил детектив, – ну ладно, отдыхай пока, я побежал!

Дверь тихо скрипнула, я провалилась в сон…

Нос уловил аромат вареной курицы, глаза сами собой раскрылись и наткнулись на хозяина.

– Давай, – заорал Гри, – садись и ешь Я невольно выполнила первую часть приказа, сумела кое-как принять полувертикальное положение и с огромным удивлением увидела у старика в руках поднос.

– Вот, – заявил Гри, – начинай.

– Что?

– Ешь! Сварил цыпленка и приготовил жареной картошки, только не говори, что не любишь ее. Между нами говоря, крайне вредная еда, но, если человек болен, он имеет право на маленькие капризы, – заявил Гри.

Я во все глаза глядела на хозяина, а тот принялся заботливо хлопотать вокруг меня. Сначала умостил поднос на кровати, потом, смешно выпучив глаза, засюсюкал:

– Татусенька, открой ротик, съешь капельку бульончика за папочку В ту же секунду к моим губам приблизилась ложка, я машинально проглотила ее содержимое, суп оказался слишком соленым, да и перца в него Гри натряс от души, но меня до сих пор никто не кормил с ложечки, разве только в далеком детстве, а я, как и большинство людей, совершенно не помню сладкие годы младенчества.

– Молодец, – похвалил меня Гри, – скушаешь весь супчик, получишь пирожное, смотри я какое купил, с кремом!

– Где взял сладкое? – прошептала я.

– Если скажу, что сам испек, ты ведь не поверишь, – засмеялся хозяин, – в магазин сгонял, вообще-то, я за курицей рванул. Имей в виду, цыпа совершенно волшебное средство при любых недомоганиях. Не зря в древности еду из кур считали лекарством. Ну а потом увидел кондитерский отдел и подумал, что одна корзиночка тебе не повредит. Эй, чего ревешь?

Я попыталась справиться со слезами, но потерпела неудачу, из глаз хлынул просто поток.

– Стоп, стоп, стоп, – начал бестолково бубнить Гри, – не любишь бульон? Или пирожное не с тем кремом? Я взял со взбитыми сливками, ты же один раз сказала, что обожаешь их!

Рыдания стали еще горше, Гри сел на кровать, потом неожиданно обнял меня, я уткнулась головой в его плечо, почувствовала запах одеколона и, неожиданно успокоившись, сказала:

– Ты ходил ради меня в магазин!

– Эка невидаль! – искренне удивился собеседник. – Супермаркет за углом.

– Купил мне сладкое!

– Ясное дело, тебе, сам я подобную гадость в рот не возьму, пирожное никому не нужная еда, но больных нужно баловать. Ты чего, раньше никогда не температурила и тебе вкусного не давали?

– Я простужаюсь два раза в год, – прогундосила я, – весной и осенью, в межсезонье, даже воспаление легких было.

– Почему тогда так удивилась при виде супа? О тебе никто не заботился? Вроде ты замужем была!