состоятельной бездетной семье. Ее воспитали в любви и в благополучии. Она стала известной топ-моделью Лали Орбелиани.

Что касается второй, то она осталась в родильном отделении, и ее забрал себе в семью родной брат матери. О втором ребенке он ничего не знал. По-видимому, девочку приняли в семье без особого энтузиазма, просто в Грузии считается позором – бросить свою родную племянницу на произвол судьбы. Видимо, брат не слишком одобрял наличие внебрачной дочери у родной сестры, поэтому сразу ее невзлюбил. Он не удочерил ее, только взял под опеку, поэтому у девочки осталась девичья фамилия матери – Вачнадзе, которая совпадала с фамилией родного дяди.

По собранным сведениям, о Маргалит едва можно было услышать хоть что-то положительное из ближайшего окружения… Приемные родители, сводные сестры и братья, а также соседи и друзья семьи обвиняли ее во всех смертных грехах. Считали бездельницей, гулящей, распутной, упрямой, ну и награждали всяческими нелицеприятными эпитетами в этой связи… Тем не менее, она весьма неплохо окончила школу, поступила в приличный вуз на бесплатное отделение, получала дизайнерское образование, подрабатывала в ателье…

На уровне слухов ее не раз избивал опекун, он же – родной дядя… Когда девочка училась в десятом классе, она сама подала на него заявление в полицию, но уголовное дело не открыли, потому что не было собрано достаточно улик, не была проведена вовремя медицинская экспертиза. Возможно, все это на время как-то облегчило ее участь, а, может, и усложнило, кто знает. Следующее заявление она написала в одиннадцатом классе, и оно тоже не имело никаких последствий.

Когда ей исполнилось восемнадцать, она ушла из дома и стала жить самостоятельно. Даже перевелась в другой вуз, в столичный, жила в общежитии. Там у нее тоже все шло неплохо, пока она каким-то образом не вышла на свою сестру. Возможно, увидела ее фотографии в интернете…

Аюна оборвала свой рассказ и поспешно достала из сумочки мобильник.

– Я могу прямо сейчас перекинуть вам всю информацию по ней. Там будет больше деталей.

Все это время Виктор сидел и слушал, не двигаясь, застыв каменной статуей. Лицо превратилось в мрачную маску. Взгляд стал колюще-режущим, устремился куда-то вдаль, на скулах играли желваки, губы сжались в линию.

– Вот. Готово, – отчиталась Аюна и подняла глаза. – Виктор Сергеевич, вся информация у вас. Вы можете ознакомиться, когда будет удобно.

– Что-то еще? – требовательный взгляд из сплошных острых осколков устремился на Аюну.

– Н-да… – замялась она. – Кое-что не слишком приятное, возможно… Но это всего лишь мои догадки. Мне кажется, Лали и Маргалит вступили в некий сговор. Ведь не просто так они организовали подмену. Вам виднее, что именно им было нужно. Может, что-то личное, а, может, и не только, но…

– Догадки меня не интересуют, – жестко отрезал Виктор, встал с места и приблизился, сурово нахмурившись и сунув руки в карманы. – Где же сейчас находится Лали?

Аюну бросило в жар, потом в холод.

– Ам… Этого детективу не удалось выяснить, – пролепетала она едва слышно, когда Виктор приблизился практически вплотную, заглядывая ей в лицо. – Похоже, она намеренно скрылась. Заранее продумала пути к отступлению… хорошо подготовилась… Кто-то явно ей помог.

– Вот как… – Виктор недоверчиво хмыкнул. – Частный детектив, который не может отследить перемещение человека… к тому же медийной персоны. Прости, но ни за что в это не поверю. Может, лучше расскажешь все, что знаешь? – Его пальцы скользнули по ее подбородку, заставляя поднять голову и смотреть ему в глаза.

Аюна сглотнула. Всякий раз ей казалось, что она уже избавилась от тлетворного воздействия этого человека, и всякий раз попадалась на его крючок. Даже несмотря на то, что сейчас от него пахло другой женщиной, ее духами, ее телом, сексом, ее дико и сладко к нему влекло. Впрочем, он всегда был таким, чужим, не ее, гулящим, распутным, бесстыдным, бессовестно притягательным.

– Что я могу об этом знать? – смутилась, покраснела и заморгала пушистыми ресницами. – Я прокололась… На подписании тоже была Маргалит, а не Лали. Я смогла определить это слишком поздно. У них…

– Разные татуировки, я знаю, – перебил Виктор, выпустил ее из своей хватки и повернулся спиной, остановившись у окна.

– В-вы знаете?

– Лали Орбелиани – высокооплачиваемая топ-модель. Она всегда была нарасхват. У нее наверняка подписаны многомиллионные контракты с ведущими домами мод, журналами и черт знает, с кем еще. Неужели она может себе позволить исчезнуть надолго? Не сошла ли она с ума?

– Я н-не знаю… – Аюна растерянно пожала плечами.

– Хорошо. Я изучу то, что ты прислала, – Виктор развернулся и метнул в ее сторону еще один ледяной колючий взгляд, а затем направился к выходу.

– И не поблагодаришь? – не выдержала она, но в ответ не получила ничего, только звук хлопающей двери. Постояла, досадливо покусав губу и пытаясь утихомирить бушующее в груди возмущение. Потом проверила состояние собственного счета – на нем уже появилась кругленькая сумма. Что ж, по крайней мере Виктор умел платить по счетам. В этом заключалась его благодарность. Всегда.

Аюна стиснула зубы. «Эгоистичная сволочь», – прошипела сквозь зубы. Наверное, она полная дура, если ожидала чего-то большего от этой встречи. Видимо, мечтала опять выслужиться перед ним, как в былые времена, и получить сладкое поощрение. Но Виктор оставался верен себе. Сломал ее под себя, выдрессировал, сделал своей цепной игрушкой, приручил, добился у нее стойкой зависимости от его ласк, от его прихотей, от его наказаний, наигрался и отгородился каменной стеной.

Стиснула зубы, не позволяя себе дать слабину, расплакаться или передумать. Все-таки она поступила верно. Она тоже имела право на свою свободу и не обязана была вечно оставаться его послушной собачкой. Так пусть теперь получает то, что заслужил. Он попользовался ей. Теперь она попользуется им так, как посчитает нужным.

* * *

Аюна припарковала автомобиль у огромного старинного поместья и заглушила двигатель. От этого места у нее мурашки бежали по коже. Во-первых, от огромного количества до зубов вооруженной охраны на территории. Во-вторых, от контраста между идеально ухоженным садом и мрачными почерневшими от времени и облупившимися стенами монументального здания. В-третьих, от всех этих диких мужских взглядов со всех сторон. Можно было подумать, что босс держал своих головорезов в таком черном теле, что они сто лет не видели красивых женщин. К тому же недавний разговор с самим Антонио Геррой по телефону совсем ей не понравился. Все выглядело так, будто она не делала ему выгодное предложение о взаимном сотрудничестве, а просила у него милостыню.

Громила на въездных воротах чуть не порвал ей взглядом