– Разрешите вопрос, ваше высокопревосходительство? – поднялся с места князь Мадатов. – Вы можете указать направление главного удара? Или мы узнаем его накануне выступления? Если это возможно, укажите сейчас. Мне необходимо доукомплектовать два полка, расположенные в Цхинвале. Есть ли мне смысл снимать их с места?

– Смысл есть, – кивнул Ермолов. – Даже могу вам сказать, что главный удар мы нанесем по Эривани.

– По Эривани? – переспросил Вельяминов-3-й. – А какой смысл наносить удар всеми силами по этому городишку? Достаточно и одного полка.

– Прошу прощения, господа, неверно выразился. Мы нанесем удар не по городу Эривани, что на границе с Картли, а по Эриванской крепости. Мы захватим ее, а потом уступим персам взамен городов, отошедших нам по Гюлистанскому трактату. Думаю, они согласятся на такой обмен.

Военачальники, сидевшие за столом, задумались. Крепость хотя и была построена еще в XVI веке, но до сих пор оставалась грозной твердыней.

– Как я понимаю, штурмуя крепость, мы оставляем в тылу города҆, захваченные персами? – решил уточнить генерал-лейтенант Сухтелен.

– Именно так, – кивнул Ермолов.

– Но, ваше высокопревосходительство, все авторитеты в области военной науки рекомендуют воевать, имея прочные тылы, – позволил себе легкую улыбку Сухтелен.

– Вы, генерал, каких авторитетов имеете в виду? – ответно усмехнулся Ермолов. – Немецких? Французских? Так вот, что я вам скажу… И немцев мы били, и французов. Наукой может называться только то, что имеет свои точные законы. Физику помните? Законы Ньютона. А какие законы в военной науке привести? Так вот, покамест военное дело не наукой можно назвать, а искусством. Стало быть, не все можно под одну гребенку. Посему, господин начальник штаба, выполняйте приказ.

– Но, ваше высокопревосходительство, вся ответственность…

– А вся ответственность, граф, как вам известно, на мне будет. Да я и без того тут за все отвечаю. И перед государем, и перед Господом Богом. Готовьте план наступления. Корпусные штабы подготовят свои планы согласно общей диспозиции. Планы крепости, благодаря господину Грибоедову, у нас есть.

Сухтелен, хотя и оставался при своем мнении, но далее спорить с начальником не стал. Спросил лишь:

– Ваше высокопревосходительство, в какие сроки следует составить план кампании? Хоть я и был в Закавказье в прошлую войну, однако мне потребуется некоторое время, чтобы оценить обстановку.

– Неделя, – сказал наместник. И, предупреждая возглас недоумения, пояснил: – Ежели планы будут составляться дольше недели, персы будут знать наши планы. Или хотя бы направление, и комендант крепости Гассан-хан успеет принять меры. Да, Александр Сергеевич? – повернулся Ермолов к Грибоедову.

– Так точно, – по-военному ответил дипломат. И уже специально для нового начальника штаба сообщил: – В Эриванской крепости много сочувствующих нам армян. В случае промедления Гассан-хан прикажет их вырезать или выслать.

Сухтелену захотелось спросить – а кто в Закавказье начальствует над зарубежной разведкой, но не стал. Павел Петрович был умным человеком.

С составлением плана наступления новый начальник штаба не умедлил. Все-таки генерал-лейтенант заработал свои эполеты не на паркетах, а на полях сражений. И в Закавказье он был не новичок. Однако для того, чтобы выступить, понадобилось целых две недели, а еще неделю занял марш от Тифлиса до Эриванской крепости. Можно бы и быстрее, но азербайджанское ополчение, бывшее неплохими воинами, оказались скверными ходоками. Оставлять их одних было нельзя – по всем сторонам стояли персидские гарнизоны.

Впрочем, в изначальные планы пришлось внести изменения. Намерение Ермолова не ввязываться в стычки и не штурмовать города удалось выполнить лишь отчасти. По ходу движения лежал город Казаха, чье имя на русский манер ложилось как «Казаки». Некогда один из крупных городов царства Картли[17], введенных в лоно Российской империи, он был занят персами. Чтобы «шугануть» небольшой гарнизон, хватило бы и одного из полков. Но в силу секретности продвижения город пришлось окружать целой дивизией, а уцелевших сардаров оставлять в качестве военнопленных. Опять-таки – на Казахи пришлось пожертвовать целую роту!

Второе отступление от плана пришлось сделать на развилке дорог. Одна из дивизий была направлена на Гумры, чтобы опять превратить его в Александрополь, а основные силы направлены на Эриванскую крепость.

Ермолов спешил. Не было времени окапывать крепость рвами, возводить земляные насыпи и устраивать правильную осаду. Генерал понимал, что сейчас сюда стягиваются все силы персов не только из Эривани и Гюлистана, но и Нахичивани. И, скорее всего, персидский шах прикажет перекинуть сюда войска, сражавшиеся с Турцией. Посему он держал в резерве Каргопольский пехотный корпус генерал-майора Дашко. А главная ставка делалась на артиллерию и… неведомых союзников внутри крепости. Хотя почему неведомых?

В первый же вечер, когда была разбита палатка Главнокомандующего, пришел Грибоедов в сопровождении немолодого, богато одетого армянина.

– Ваше высокопревосходительство, позвольте вам представить – старейшина купечества, господин Амаяк Воскерчян. Можно – Амаяк Ильич.

– Как только вы начнете штурм, в крепости начнется восстание, – сообщил армянин на хорошем русском языке. – Кроме того, мне поручено передать вам планы укрепления, где отмечены пушки. Большая часть орудий снята из-за войны с Османской империей. Вот это – ворота «Кёрпю», что выходят прямо на мост. Тут больше всего орудий, но к ним приставлена армянская прислуга. Считайте, что этих пушек нет. У «Тебризских», с южной стороны, пушек меньше, но зато больше персов. «Мейданские» с северной стороны – пушек много и вся прислуга из персов. Гассан-хан считает северное направление самым опасным.

– Что ж, Амаяк Ильич, спасибо вам огромное! – только и сказал генерал, пожимая руку старого ювелира. Потом спросил: – Вы будете возвращаться или дождетесь штурма?

– Я не буду возвращаться, – отозвался Воскерчян. – Комендант крепости приказал взять семьи самых богатых людей Эривана в заложники. Думаю, Гассан-хан уже казнил всю мою семью…

– Амаяк Ильич, – опешил Ермолов. – Вы знали, что вашу семью казнят, но все равно пошли к нам?

– Ваше высокопревосходительство, – устало улыбнулся старик. – Мы столько лет ждали помощи от наших братьев по вере. А если не моя семья, погибла бы другая…

Эриванская крепость была захвачена через два дня.

Февраль 1827 г. Москва

Император проснулся за минуту до того, как корнет фон Лямме, назначенный нынче в дежурные адъютанты, собрался выполнить свою обязанность – подойти на цыпочках к спящему государю и проникновенно прошептать над его ухом: «Ваше Императорское Величество, вставайте!»