Потом, конечно, к власти пришел первый император, и страсти поутихли. Сохранившиеся церкви снова открыли, дома, захваченные санкюлотами, вернули владельцам. Вот только администрация так и продолжала говорить на французском языке. Зато у тех, кто принял новые правила игры, появились новые возможности, особенно в армии. Многие офицеры и даже некоторые генералы, такие как Рапп и Клебер, были эльзасцами. А мой дед Бернхард Диллензегер, ставший в одночасье Бернаром Диллансеже, дослужился до майора и участвовал во многих битвах, от Аустерлица до Ватерлоо.

После Реставрации наши вольности нам так и не вернули. Более того, понаехавшие чиновники не знали ни эльзасских диалектов, ни даже просто немецкого. То же было и с судами – например, у одного из солдат, служивших в батальоне моего деда, некий понаехавший дворянчик, пользуясь его плохим знанием французского, отобрал дом и землю, а его самого отправил за решетку. И лишь вмешательство деда, потратившего немалые деньги на адвоката, а также задействовавшего свои армейские связи, частично восстановило справедливость во второй инстанции. Свободу и дом солдату вернули, а вот землю – нет.

Большинство эльзасцев смирилось с происходящим, но идея отделения от Франции в последнее время витает в воздухе; даже мой отец в последнее время все время повторяет, мол, dis esch oiser Land – это наша земля. Но я давал присягу Французской республике, а потом императору Франции, и нарушить ее несопоставимо с честью офицера. Хотя, конечно, Республики давно нет, а императором может стать и принц Наполеон-Жозеф Бонапарт, который, как и нынешний наш монарх, был племянником Великого Корсиканца.

А принц тем временем продолжал:

– Именно поэтому я и пригласил вас для обсуждения этого вопроса. Вскоре в Петербург прибывает посланник прусского короля. Я должен дать ему ответ. И я склоняюсь к тому, чтобы принять его предложение. Поэтому я хотел бы, чтобы в составе моей армии был Эльзасско-Лотарингский легион, в котором служили бы солдаты из Эльзаса и Северной Лотарингии. Когда мы перейдем границу и окажемся в последней, я опубликую манифест о независимости этих территорий в составе Немецкого союза после нашей победы, и об освобождении солдат Легиона от присяги Франции после окончания боевых действий. Что скажете, мои офицеры?

Мы попросили время на обсуждение, и принц покинул палатку. Когда он вернулся через полчаса, я встал и сказал:

– Ваше высочество, мы все согласны.

– Очень хорошо. Майор Диллензегер, попрошу вас принять на себя командование Легионом. Набор личного состава можете начинать сегодня же; вот списки солдат из ваших регионов, любезно предоставленные мне русскими.

И вот сейчас я стою на палубе прусского парохода, в трюмах которого находятся около семисот солдат Легиона, и смотрю по сторонам. Перед нами идет пароход «Штеттин», на котором путешествует сам принц, а за нами – еще семь кораблей с другими подразделениями Новой Императорской армии. А где-то далеко за кормой в дымке растворяется русская столица. Ну что ж, непонятно, что нас ждет, и потому немного страшновато. Но как сказал Юлий Цезарь, переходя Рубикон, alea iacta est[53].

25 октября (6 ноября) 1854 года.

Одесса. Штаб объединенного командования Дунайской армии и Корпуса морской пехоты Гвардейского Флотского экипажа

Полковник Сан-Хуан Александр Хулиович

Мужчины опять занимаются своей любимой работой – игрой в войну. Так, наверное, подумали бы женщины, наблюдая за мной и генералом Хрулёвым. Между тем мы слишком хорошо знали, что война – это совсем не игра, а работа, причем тяжелая, грязная и смертельно опасная.

Сейчас же мы заняты важнейшим делом – детальным планированием будущих десантных операций. Да-да, именно десантных. Конечно, силами наших морпехов мы не сможем справиться с многотысячным объединенным англо-франко-турецким войском. Они нас просто задавят численностью. Ведь что мы можем противопоставить массе пехоты и кавалерии, сотням орудий? Тут даже боевая техника из XXI века вряд ли поможет. Тем более что сражаться придется в чистом поле.

Дунайская армия, конечно, более реальная сила. Войска под командованием генерала Хрулёва, воодушевленные победами русского оружия на Балтике и под Севастополем, будут геройски сражаться с иноземными захватчиками. Но потери они при этом понесут… В общем, как бы наша победа не стала пирровой. России нужно беречь людей. Это ее самое большое богатство.

Вот потому-то мы со Степаном Александровичем кумекали, как нам с наименьшими потерями добиться победы над супостатом.

– Господин полковник, – Хрулёв с сомнением покачал головой, – я все прекрасно понимаю – десант в Бургас, с необходимостью которого согласен и государь, действительно поможет нам захватить перевалы через Балканы и раньше турок, которые, как всегда, будут отчаянно защищать свои крепости. А затем мы сможем выйти к Адрианополю. Но вот эти ваши, – тут генерал покрутил головой, словно ему тер шею воротник, – диверсионные рейды… Это как-то в нарушение правил ведения войны.

– Господин генерал, Степан Александрович, – я тяжко вздохнул, – правила войны устанавливают люди, и эти правила меняются людьми же. Вспомните, как воевали наши славные партизаны во время войны с Наполеоном Бонапартом. Они прервали снабжение Великой армии французов, и те побежали из России. Я полагаю, что если лишить противника запасов продовольствия и боеприпасов, то он не сможет нам сопротивляться. Ведь ружья без зарядов – это обычные пики. А пушки без ядер и пороха превратятся в обузу, и они будут брошены, как лишняя тяжесть.

– Хорошо, господин полковник, вы меня убедили. – Хрулёв вздохнул и посмотрел на карту. – Так где и какими силами вы собираетесь высадить ваших головорезов?

– Головорезов? Гм… – я с улыбкой взглянул на генерала. – Между прочим, две трети сил диверсионно-разведывательных групп – это казаки-пластуны и моряки из Первого Черноморского морского батальона, который адмирал Нахимов начал формировать еще до Альмы. Мы провели с ними занятия, и они вполне готовы для высадки в чужом порту и для действий в условиях города. А морские пехотинцы и те, кого вы называете головорезами, будут заниматься своими делами, которые лучше них вряд ли кто сделает. Вот, посмотрите…

Я взял со стола карандаш и, используя его как указку, стал водить им по карте.

– Прежде всего, нам потребуется перед самым выходом в море уточнить данные разведки. Ведь получится не очень хорошо, если по донесениям разведчиков в этих складах якобы хранится порох, а на самом деле там окажется мука. Конечно, оставить врага без запасов муки – тоже дело немалое, но какое-то время можно воевать и с пустым желудком. А вот воевать без пороха… Следовательно, мы должны быть абсолютно уверены в данных разведки.

Сразу после высадки нам понадобятся проводники. В этих турецко-болгарских городах черт ногу сломит. А у наших ребят просто не будет времени бродить наугад по улицам Кёстендже или Варны. Тут очень важна быстрота действий. Сочувствующие нам болгары и греки обещали оказать необходимую помощь.