— Заболевшие превращались в животных, агрессивных и обладающих невероятными, нечеловеческими способностями. Мы долго не знали, как назвать это перерождение. Мы старались помочь до последнего. Всю серьезность положения мы поняли только тогда, когда шестнадцать заболевших — на тот момент их было больше, но полностью изменились только шестнадцать человек — выломали двери медчасти и напали на людей. После их нападения мы потеряли семерых человек. 29 мая, ровно через семь дней после появления симптомов первые десятеро заболевших, и с ними те, кто еще не полностью изменился — шестнадцать человек — выломали двери медчасти и напали на персонал. Голыми руками — если можно так назвать то, во что превратились человеческие руки — они убили четверых работников медчасти, врача и его помощника. Мы пробовали остановить нападение и поймать заболевших. Нам это не удалось. Во время стычки были повреждены коммуникационные платы, отвечающие за связь. Починить их не удалось. Стая заболевших обосновалась в этих отсеках, одолеть их не получалось.

Таис казалось, что Андрей Шереметьев смотрел прямо на нее. Он, видимо, устал, этот взрослый человек, устал и потерял надежду. Ровным, строгим голосом он говорил об ужасных вещах. Но самое страшное — Таис знала, что он говорит правду, все так и есть. Сомневаться не приходилось.

— Изменившиеся после инфицирования вирусом становились необычайно агрессивными. Как я уже сказал, они не реагировали на человеческую речь, не боялись опасностей. Они сбивались в стаю и охотились на людей. Питались сущности только живым мясом. Твари имели необыкновенную способность к восстановлению. Раны на них заживали очень быстро, убить их можно было только поразив в сердце или отрубив голову.

Инфицирование происходило очень быстро. 39 мая половина экипажа была заражена. Вирус не поражал только детей и некоторых взрослых, которые оказались невосприимчивы к нему. Мы успели обследовать всех детей, и ни у кого не выявили генетических изменений в клетках. Наличие вируса в крови было у каждого. Вирус у детей не активировался, находился в спящем состоянии. Нам так и не удалось понять причину этого. Наш трехлетний сын Федор тоже оказался заражен, в его крови мы обнаружили наличие неактивного вируса.

Мы перепрограммировали роботов и закрыли весь Второй Уровень. После этого с детьми оставались только новейшие роботы класса Лон и класса Дон 12. Никто из людей или из существ не мог проникнуть на Второй Уровень. Мы сделали это, чтобы избежать внезапных признаков болезни у людей и их нападения на детей. Сохранение детей было приоритетной задачей для нас, и нам это удалось.

На Нижнем Уровне станции находился отряд спецназовцев для сопровождения крейсеров и для охраны станции от нападения пиратов. Весь отряд — 15 человек — за редким исключением, оказался поражен вирусом. Твари пришли к нам наверх и уничтожили часть не заболевших. У нас началась самая настоящая война. Мы оказались бессильными против тварей.

Твари обладали способностью очень быстро двигаться, и роботов — пятнадцатых оказалось слишком мало, чтобы оказать сопротивление. Охотились твари стаей, двигались тоже стаей и держались всегда вместе. Наиболее слабых из своих убивали и съедали. Убить их оказалось очень сложно. Мы нашли в арсенале лазерные мечи, и только с их помощью удавалось срубать головы тварям. Мы называли пораженных вирусом чертями, мы не смогли подобрать другого названия.

Тем, кто остался здоровым, то есть нескольким десяткам уцелевших, пришлось скрыться во внутреннем круге Третьего Уровня.

10 июня мы закрылись во Внутреннем Круге Верхнего Уровня. Замки дверей нам удалось переделать на определитель ДНК, так, чтобы двери срабатывали только для людей.

Очень скоро у нас не осталось ни одного робота — пятнадцатого. Твари переломали их всех. Они нападали стаей и буквально драли технику на куски. Некоторые из них погибали, но, судя по всему, у этого вида животных отсутствует инстинкт самосохранения.

Мы внимательно наблюдали друг за другом, чтобы не пропустить первые признаки заболевания. Мы уже поняли, что инфицированных следует убивать сразу, пока не произошли необратимые изменения. Никто из нас, уцелевших, не желал превратиться в агрессивную тварь. Мы составили договор, по которому обязывались усыплять тех, у кого начнутся признаки болезни. Это было тяжело, все уцелевшие были частью команды, мы много лет работали вместе и хорошо знали друг друга.

Мы не сразу пришли к мысли убивать заболевших, но другого выхода у нас не было.

Шереметьев чуть отклонился назад и сказал с внезапно вспыхнувшей горечью:

— У нас не было другого выхода! Еще одна ошибка, которую мы допустили, и которая слишком дорого обошлась для нас — это то, что мы не сообщили о вирусе сразу на Землю. Сообщение было послано только в Гильдию, которая не отреагировала должным образом. Поначалу это не казалось чем‑то из ряда вон выходящим, но во время первой же стычки, когда сбежала первая партия изменившихся, мы выстрелами повредили коммуникационные платы, отвечающие за связь. Починить их мы не смогли, хотя и пытались. Что‑то блокировало выход сигналов со станции. Мы были заперты во внутреннем круге Третьего Уровня станции, и мы не могли попасть к поврежденным платам связи.

Мы были в безопасности в каютах Третьего Уровня. Но у нас не хватало продуктов, потому приходилось время от времени выбираться в общие коридоры, отбиваться от стаи и добывать продукты из кладовой. Почти каждая такая вылазка нам стоила человеческих жизней.

Во время одной из таких охот мы смогли захватить пленного. Отрубили ему ноги мечом и утащили к себе. Наблюдали за ним несколько дней. Выяснили, что при температуре меньше +15 градусов он становится менее агрессивным, обмен веществ в его организме замедляется, и тварь впадает в спячку. Отрубленные ноги у твари отросли за семь дней. У этих организмов поразительная способность к восстановлению и поразительная агрессивность. Пленного мы убили, мы уже не могли рисковать и оставлять у себя полностью здоровую особь.

Таис наклонилась к Федору и тихо сказала:

— Они тоже охотились. Вот откуда повелось это, на самом деле…

Федор ничего не ответил, да и не надо было. И так все становилось на свои места, с безжалостной ясностью, с убийственной логичностью.

— Мы ждали крейсеров. Раз в два месяца приходили крейсеры с Земли, забирали продукцию и привозили продукты и вещи. 25 июня должны были придти два крейсера. Нас осталось слишком мало, и мы не смогли бы удержать стаю от нападения. Мы не могли позволить людям из крейсера попасть на станцию, им грозило заражение инфекцией. Если будут заражены люди на крейсерах, то зараза очень быстро охватит всю Землю.

Необходимо было связаться с Землей, и необходимо было обезопасить станцию. После того, как мы достаточно изучили поведение тварей, мы разработали план. Мы знали, что любая вылазка опасна для жизни, и знали, что многим из нас придется дорого заплатить за этот план.

Среди тех, кто укрылся во Внутреннем круге, не было ни одного случая заболевания. Вирус в крови был у каждого, но он не переходил в активную форму. Мы пытались понять, почему, мы пробовали проводить определенные опыты. Вся необходимая аппаратура для этого у нас была. Выводы, которые мы сделали, могут показаться странными. Но это — единственные выводы, которые удалось сделать. Единственная зацепка.