– Где живет твой хозяин?

– За городом, в коттедже.

– С кем он там?

– Один, – как-то слишком поспешно ответил Сом, и Комбат зафиксировал, отложил эту деталь в памяти.

Голова трещала после вчерашнего, и, привычный к состоянию похмелья, Звонцов подумал с мрачным юмором:

– Зато на моей роже будет видна неподдельная боль.

Он собирался на похороны Ефимова. Алексей не испытывал глубокой скорби по убитому другу. В последнее время он разошелся с Виктором и Олегом. Эти мазурики нашли свое место в жизни, они хватали все, что плохо лежало и могло им пригодиться, и с брезгливостью относились к Звонцову, плохо одетому и регулярно пахнущему перегаром. Они-то были одеты в приличные костюмчики, пахли дорогим парфюмом и выпивали умеренно, для поддержки компании и хорошего настроения. Вот только напакостили они при своей благообразной внешности куда больше, чем сотня конченых алкашей.

Около дома Ефимова стояло четырнадцать – Звонцов точно пересчитал – дорогих иномарок, и в доме народу было немного. Не сумел Виктор за свою самостоятельную жизнь завести хороших друзей, в последний путь его пришли проводить в основном сослуживцы.

Начало похорон чуть задержалось. Ждали многолетнего партнера и покровителя Виктора, депутата Думы, но он так и не явился. Очевидно, мертвый Ефимов уже не представлял для него никакого интереса.

Гроб медленно вынесли из дома. Заиграл оркестр. Под его печальные звуки у многих навернулась слеза. Звонцов только поморщился, громкая музыка вызвала у него острый приступ головной боли.

Гроб погрузили в катафалк, процессия двинулась на кладбище. Там было много народу, смерть частенько взмахивала черным крылом над огромным городом.

Гроб положили на вынутую из могилы землю, начальник Виктора стал подле него и начал говорить о том, каким замечательным человеком был Ефимов, как неустанно пекся он о благе государства, насколько добросовестно исполнял свои обязанности. Речь была словно взята из некролога какому-нибудь государственному деятелю, только в ней заменили имя и фамилию. Лишь ближе к концу начальник выразил надежду, что убийцы Ефимова будут найдены и жестоко наказаны.

Наступил момент прощания. Алексей в числе прочих коснулся губами холодного лба покойника и едва сдержал приступ тошноты. Тяжковато с бодуна лобзать усопшего друга.

Застучали молотки, как-то буднично и торопливо. Не было в их стуке ничего позволявшего догадаться, что сейчас приколачивается крышка гроба. Точно так же забиваются гвозди в доску или стену.

Гроб опустили в могилу, Вера первой бросила туда горсть земли. В числе прочих ее примеру последовал и Звонцов. Потом он стоял и смотрел, как кладбищенские рабочие сноровисто забрасывают могилу землей, ровняют ее, устанавливают венки. Алексей одним из первых покинул кладбище, достал сигарету, жадно затянулся. Вот и все, не осталось у него больше друзей детства: кто в сырой земле, а кто неизвестно где.

На поминках по доброй русской традиции разливали водку. Даже в рюмку покойника плеснули беленькой, хотя тот при жизни предпочитал коньячок. Звонцов опрокинул в рот заполненную до краев стопку. Хорошо! Грешно, конечно, так думать, если совсем недавно тело Ефимова предали земле, но хорошо! По организму разлилось блаженное тепло, слегка умерилась дрожь в руках. Еще пара стопок – и она совсем пройдет. Вот только усопшего принято поминать добрым словом, и, хотя никто ораторов не назначает, будет очень странно, если он промолчит. Придется высказаться.

Звонцов дождался слишком затянувшейся паузы – благо это случилось после третьей стопки, когда голова окончательно прояснилась, – и медленно поднялся:

– Я знал Виктора еще с дошкольных лет, мы с ним очень долго дружили. Он был замечательным человеком, отзывчивым товарищем, верным и надежным другом…

Алексею удалось до конца выдержать свою речь в духе «о мертвых либо ничего, либо хорошее». Он даже сам удивился, насколько у него все хорошо и гладко получилось. С чувством выполненного долга Звонцов сел и отправил в рот кусочек малосольной семги.

Вскоре люди начали расходиться. Стал собираться и Звонцов, хотя ему было очень жаль оставлять такой богатый стол.

– Алексей, погоди, – окликнула его Вера.

Эту ее просьбу Звонцов выполнил с удовольствием, которое подпортили слова вдовы, сказанные ему в ухо злым шепотом:

– Только я тебя заклинаю, я требую – не пей больше! Я тебе потом сколько хочешь налью.

И Алексей подчинился, предвкушая грандиозную выпивку, хотя сдержаться ему было очень трудно! Наконец, когда остались только родители Веры, женщина отвела Звонцова в соседнюю комнату:

– Ты знаешь, кто убил Витю? И Олега тоже.

– Нет, откуда?

– Игорь!

– Какой Игорь? – не сразу понял Звонцов.

– Григорьев, – в тоне Веры чувствовалось, что она потрясена его тупостью.

– Григорьев? С чего ты взяла?

– Игорь сам мне сказал. Он забрал у Вити мобильник перед тем, как его убить, и позвонил мне.

– Блин, ты чего, не могла мне об этом раньше сказать? Мы же друзья!

– Не могла. Я и сейчас сообщаю тебе об этом по большому секрету. Меня в милиции попросили не разглашать подробности, связанные с убийством. А знаешь, почему я рассказываю тебе о звонке?

– Ясен пень, мы же с детства одна команда!

– Нет, Алексей! Имеется куда более веская причина. Игорь знает, почему его арестовали.

– Почему?

– А ты не в курсе?

– Нет.

– В милицию был анонимный звонок о том, что Игорь занимается угнанными автомобилями. Но Григорьев каким-то чудом вычислил анонимов, ими оказались Витя с Олегом.

– Вот козлы! – не сдержался Звонцов, до сих пор питавший к Григорьеву самые добрые чувства.

– Но есть еще один козел! – язвительно сообщила Вера.

– Это кто же?

– Ты!

– Я? Обижаешь, мать!

– Я не спала последнюю ночь и много думала. Ни Ефимову, ни Сквознякову Игорь никогда бы не проговорился о краденых легковушках. А тебе мог рассказать, в то время вы очень близко сошлись.

И тут Звонцов все понял. Ведь Игорь хотел пристроить его к угону автомобилей. Это у него навсегда отложилось в памяти, хотя он – хоть убей! – не помнил, когда ляпнул об этом Виктору с Олегом. Но ведь ляпнул, в этом нет сомнений, иначе откуда бы они узнали о криминальном промысле Григорьева. И тут Звонцов протрезвел – резко и страшно. Алексей понял, о чем хочет сказать ему Вера. Григорьев не собирается останавливаться на двух убийствах, он наметил третьего кандидата в покойники. И этот третий – он сам, Алексей Звонцов!

– Вот здесь, – Сом, поскольку его руки были надежно связаны, мотнул головой в сторону ограды, за которой находился дачный поселок.