– М-да. Значит, и Анна тоже мертва?

– Да.

– Луи был человеком небедным, вы стали его наследником?

– Нет. Все его активы перешли под контроль алькальда, ищут каких-то родственников, но пока безрезультатно. Вы же понимаете, шевалье, если бы факт нашего родства стал достоянием общественности, это повлекло бы за собой ужасный скандал с нехорошими для моей фамилии последствиями. А вам об этом говорю потому, что дон Аугусто… отец… когда-то сказал, что вы единственный человек, которому он бы доверился.

– Это точно. Мы друг другу спину прикрывали не единожды. – Собеседник закинул ногу на ногу и задумчиво посмотрел в потолок. – Жаль денег, жаль. У него их было немало, целое состояние, но ничего не поделаешь, так сложилась жизнь. Итак, Жан, рассказывайте, что вас привело ко мне.

– Мне дон Аугусто, в смысле отец, как-то говорил, что в Османской империи у вас есть высокопоставленный покровитель, – вопросительно взглянул на него.

– Да, это так. Мой бывший сюзерен, граф Флоран де Вильтор, принял ислам и переехал в Константинополь. Очень близок к султану Мехмеду Четвертому и великому визирю Кара Мустафе. Так что вам нужно?

– Совет. Не бесплатный.

– Внимательно слушаю. – Он слегка наклонился, и в его глазах вспыхнула искорка заинтересованности. – Мы с Луи были хорошими приятелями, поэтому с его сына денег за совет не возьму. Итак?

– Предыстория такова. Некий дворянин Московского царства, он же знатный казак Запорожской Сечи, когда-то давно имел деловые отношения с моим отцом, а затем способствовал его гибели. Нет-нет, дон Аугусто тут ни при чем. Речь идет о семье отца, который меня воспитал. Так вот, я стал главой рода и оставить безнаказанным кровного должника не имею права, поэтому к встрече с ним стал готовиться еще с прошлого года. К лету в моем распоряжении будут хорошо вооруженная и оснащенная команда бойцов и два флейта. Мне нужно найти влиятельного человека, который сможет поспособствовать в получении разрешения на высадку моих людей на Черноморском побережье. Хочу своего обидчика примерно наказать.

– Казаки – это те воины, которых постоянно нанимает наш король?

– Да.

– Это очень серьезные противники. Мой совет таков – не лезь туда.

– Шевалье, в моем сопровождении тоже будут серьезные люди из местных казаков. Так что есть все основания полагать, что поход будет удачным. Мало того, надеюсь прийти с хорошей прибылью, захватить в плен несколько сотен крестьян, лошадей и домашний скот.

– И все это собираешься тащить в Малагу? – Он скептически поджал губы.

– Нет, на Канары, мой феод расположен на острове Ла Пальма.

– Неплохой феод, если можешь разместить столько рабов. Но все равно рискованное предприятие.

– Шевалье Гийом, мы к этому походу долго готовились, у меня хорошие проводники и помощники, так что все риски сведены к минимуму. Осталась единственная проблема – место высадки и отхода.

– При наличии денег, Жан, сегодня решается любая проблема, – задумавшись, он постучал пальцами по эфесу шпаги. – Но решать ее надо в Константинополе[13].

– Что для этого нужно?

– Время и деньги. Если у тебя есть и то и другое, можем завтра же отправляться.

– Полтора месяца свободных есть. А по деньгам это сколько будет?

– Взятка для решения серьезного вопроса должна быть тяжелой, не менее фунта золотом. Это порядка полутора тысяч цехинов или шестисот пятидесяти луидоров. Да на мелкие подачки нужно сотен пять экю. Ну и фрахт моей бригантины обойдется в тысячу экю.

Это было, конечно, дорого, а фрахт – монет на двести пятьдесят больше стандартной цены, но торговаться посчитал неуместным. Мы с собой взяли тысячу монет золотом, половину из них – луидорами, а половину – дублонами, поэтому денежный вопрос меня не беспокоил.

– А по времени за полтора месяца мы управимся туда и обратно?

– Вполне, даже если будем все время находиться в положении левентик[14]и идти галсами.

– Что ж, тогда считайте, что располагаю всем необходимым, но на обратном пути меня нужно будет доставить прямо в Малагу.

– Тогда еще плюс две сотни экю к стоимости фрахта, и нет вопросов.

– Идет!

Сегодня – двенадцатый день нашего плавания.

По Средиземному морю шли при непрерывной болтанке. В шторм не попали, но волнение в четыре балла, а когда плыли мимо острова Сицилия, иногда и все шесть приходилось терпеть. Дарданеллы и Мраморное море были гораздо спокойней.

Плавание проходило без происшествий, в пути никто не тревожил. Впрочем, в зимний период времени интенсивность судоходства здесь резко снижалась, большинство купцов в море выходили гораздо реже, а пираты на своих лоханках вообще не появлялись.

Проснувшись рано утром в тесной каюте и выполнив обязательный гимнастический комплекс, умылся, укутался в теплый плащ и вышел на бак бригантины встречать рассвет. Зацепившись за один из канатов бушприта и слушая шум набегающей пенистой волны, смотрел за горизонт, туда, где светилась полоска моря и занималась заря.

Диск солнца возник как-то неожиданно: вот только что не было его, и вдруг – есть! Лучи ярко вспыхнули, и серость уходящей ночи немедленно пропала. Родился новый день.

По левому борту, далеко-далеко на берегу извилистого Босфора, едва заметно светился шпиль минарета какого-то небольшого городка. Первый самый крупный город Османской империи Галлиполи, или, как называют его турки, Гелиболу, он же таможенный порт, мы прошли еще два дня назад при входе в Дарданеллы. Чтобы не иметь в будущем проблем с османскими чиновниками, там же отметились, выплатили мзду в пять цехинов за проход и спокойно двинулись к столице, где так или иначе должен был разрешиться мой вопрос.

Золотой Рог и стены древнего города, основанного более двух с половиной тысяч лет назад Византом, сыном Посейдона и внуком Зевса (согласно древнегреческой мифологии), в пределах видимости появились ближе к полудню. Это было грандиозное оборонительное сооружение, которое строилось и укреплялось веками. Только со стороны моря его прикрывало восемьдесят боевых башен, а на перешейке даже не знаю, сколько их стояло, но не менее полутора сотен.

Порт Константинополя был забит большими и маленькими судами и походил на лес из мачт, но стоять на рейде долго не пришлось. Часа через два подошла шлюпка с портовым мздоимцем на борту – низеньким толстяком в огромном тюрбане, которому капитан д’Оаро предъявил таможенный жетон с Галлиполи, а также вручил два серебряных экю. После того как чиновник убрался с судна, я спросил у капитана: