— Благодарю, господин ротмистр.

— Полно. Не стоит благодарностей. А как же вам удалось уйти от казачьего патруля? — В вопросе Корсака Карача уловил напряженное волнение, которое ротмистр пытался замаскировать беззаботной улыбкой.

— А я и не уходил. Они сами меня отпустили. — Видя беспокойный блеск в глазах собеседника, Карача решил потомить его. Неспешно закурил, закашлялся. — Крепость убойная!

— Ну же, Карача? Что было дальше?

— А ничего. Вот видите. Посмотрите на мое лицо. Хотите скину ичиги и пятки покажу. Они, право, не мытые давненько.

— Какие еще пятки, ваша светлость?

— Да такие. Мне их кочергой прижигали.

— Какие звери! О, мой бог, какие они все-таки звери!

— Да ладно, господин Корсак. Московиты пятки жгут, пленных допрашивая, а вы там у себя в Европе только за одно инакомыслие на кострах сжигаете. А кто русских пыткам обучает? Вы не знаете?.. Сами бы они до многого не додумались.

— Давайте не будем, уважаемый Карача, предаваться темам для нас непонятным.

— Пусть эти непонятные темы остаются в Европе. Излишняя развитость ума приводит рано или поздно не столько к изощренности, сколько к извращенности.

— Чувствуется, в университете вы были не последним студентом. Ну хорошо. Давайте перейдем уже ближе к делу. Я вас внимательно слушаю, уважаемый Карача.

— Всевышний сделал так, чтобы я встретил предателя. Есть такой атаман Кобелев. Он готов снабдить нас провиантом и кормом для коней, а за это просит не трогать его село. Таким образом, мы пойдем через Песковатое, где не будет оружных людей, там дадим короткий отдых людям и лошадям, затем пойдем на Можайск.

— А что за село, которое вы обещали не трогать?

— Излегощи. Всё оружие Кобелев обещал отправить в Песковатое. Сам же со своими людьми хочет остаться в стороне.

— Браво! Только кто же их в стороне-то оставит? Не думаю, что почтенный хан Джанибек не возьмет то, что хорошо лежит?

— Я в планы хана вмешиваться не могу. Как решит, так и будет.

— Да, одним селом больше, одним меньше… Кто считает такие мелочи? Неплохой план, Карача. — Корсак чиркнул спичкой. — И что же, вам их совсем не жаль?

— Наверное, я удивлю вас, сказав, что — жаль!

— Обойдемся без жалостей. Итак, если я вас правильно понял, крымское войско ударит по всей оборонной линии русских, свяжет их осадами, но главные силы пойдут через специальный коридор?

— Да. Где-то половина всех наших войск пойдет на Можайск через Песковатое, другая половина будет осаждать крепости, не давая русским возможности перебрасывать силы. После взятия Можайска Джанибек ударит в тыл воеводе Шеину.

— Если всё получится, то можно считать, что с Московским царством будет наконец покончено?

— На всё воля Аллаха.

— Но вижу, Карача, глаза ваши не горят ратным огнем? Неужели вы не радуетесь предстоящему разгрому русских.

— Я уважаю русских. Особенно казаков.

— Согласен, врага нужно уметь уважать. К тому же если враг способен на отвагу и доблесть.

— А еще на любовь…

— Что? При чем здесь любовь?

— Я видел, как русские умеют любить.

— Хм. — Корсак встал и, подойдя к окну, вперил взгляд в темноту ночи. Клубы табачного дыма, которые он выпускал, ударялись о стекло и разливались по всей комнате синеватой полыньей. — Вы знаете, а с вами чертовски интересно беседовать. Наверное, в мирное время мы легко найдем общий язык по различным вопросам философского толка. Но сегодня, ваша светлость, идёт война. Московский царь Михаил вновь бросает вызов моему королевству, он нарушил мирное соглашение и пошел войной. Наше дело — дать ему достойный отпор.

— Московский царь пошел отбивать Смоленск. Если мне не изменяет память, это русский город, и там всегда сидели русские князья. Это ведь Литва вторглась когда-то. Так что я не вижу в действиях московского царя жажды новых земель или просто наживы.

— Но ведь это же вероломно — нарушать заключенный мир.

— Он нарушил мир очень условно. Вы-то это прекрасно знаете. К тому же договор заключался с королем Сигизмундом, а не с царевичем Владиславом.

— Черт бы вас побрал, Карача! Вы, вообще, на чьей стороне?

— Я за интересы Крыма, поскольку я сын степи. Но, если честно, мне совсем нет дела до интересов Польши.

— Да, казаки вам полосуют морду, прижигают пятки, а вы… Это как там у них говорится: не бьет, значит, не любит. Это поговорка, чувствую, распространяется не только на семейные отношения.

— Война кончится. Нам, степнякам, придется искать общий язык с казаками. А с ними, господин ротмистр, поверьте, дружить куда приятнее, чем воевать. Вы же запретесь в своих замках и, когда будет удобно, заключите военный союз с московитами.

— О, этого никогда не произойдет! Я вам готов поклясться перед алтарем.

— Может, и так. Но что-то подсказывает мне, что у Москвы большое будущее. Как бы она нам всем потом хребет не переломала.

— Чтобы не было этого «потом», мы и находимся сейчас здесь, ваша светлость!

— И к моему глубокому сожалению, в одном строю.

— Вот как! Разве Европа не покорила вас?

— Я восхищаюсь европейской мыслью, зодчеством, искусством, но дружить Степь должна с Русью. Мы с ними соседи. Понимаете?

— Наш разговор всё сильнее изменяет русло. А не пора ли нам просить жаркое? — Корсак шагнул к двери, толкнул, крикнул слугам, чтобы подавали.

— Простите меня, господин ротмистр. Я не хотел вас обидеть. Просто я убежден: как бы ни закончилась эта война, крови будет много. Степь опять потеряет лучших. Вы же знаете: на войне гибнут самые достойные.

— После смерти всегда наступает новое рождение. Я человек военный, Карача, и выполняю свой долг. Передо мной поставлена совершенно четкая задача: доставить сведения о наступлении хана Джанибека, и желательно очень точные. Всё до мельчайших подробностей. Самое главное, знать день, а лучше время суток прорыва русской оборонной линии, чтобы правильно рассчитать начало контрнаступления. Теперь я знаю, что проблем у хана Джанибека не будет. Он без труда доберется до Можайска, возьмет этот город прямо с марша, а нет, так оставит часть войск для осады, а сам ударит в тыл русским. Если войск будет достаточно, то часть бросит на Москву, чтобы посеять там панику и не дать московитам основательно подготовится к осаде. Дорогой мой друг, когда война закончится, обещаю вам, мы прекрасно порассуждаем на темы, кому с кем лучше дружить. А сейчас война. И мы с вами должны выполнять приказания.

— Да, к огромному несчастью для народов, это так.

— Черт бы их всех подрал, здесь совершенно не умеют готовить! Ну, разве дичь бывает настолько жесткой и безвкусной.