— Ну, надо же его как-то называть! Джастин остановился между рядами и посмотрел на нее предостерегающе.

— Лаура, не привязывайся к этому ребенку.

— Ты меня предупреждаешь об этом? Ты, кто рискует попасть в тюрьму, потому что намерен оставить его с нами?

— Тсс! — зашипел Джастин. — Ты хочешь, чтобы нас арестовали? Но, по крайней мере, я не даю ему имя.

Лаура покрепче обняла Патрика.

— Я отказываюсь называть его «ребенок». Это его обезличивает.

Джастин пожал плечами, бросая упаковки в тележку.

— Хорошо. Будем называть его Патриком. А вообще, почему Патриком?

— Он похож на ирландца. Вся его одежда зеленая.

— Неопровержимая логика, — заметил он сухо.

Патрик все-таки расплакался по дороге домой. Вообще-то это было неудивительно: бедняжке не меняли пеленку и не давали поесть с тех пор, как он проснулся.

— Может быть, пойдем в мою квартиру? предложил Джастин, поворачивая направо. — Ты не думай… Там просто больше… пространства.

Лаура закатила глаза.

— Ты имеешь в виду, не такой беспорядок.

— И это тоже.

— Да, я живу в свинарнике, — вздохнула Лаура. — Мне нужна домработница. Сегодня утром пришлось даже уйти без нижнего белья.

Джастин обернулся и посмотрел на нее. Лаура покраснела.

— Сейчас на мне есть нижнее белье! — заявила она. — Я же говорила, что купила его во время обеденного перерыва.

— Точно.

Так. Теперь ее замечательный, любящий детей сосед представлял ее голой под строгим рабочим костюмом. Стараясь не думать об этом, Лаура начала рассматривать жилище Джастина. Это была копия ее квартиры, но намного чище и аккуратнее.

На табуретке у входной двери лежал контейнер для микроволновой печи.

— Заказываешь еду на дом?

Джастин проследил за ее взглядом и пожал плечами. Ей показалось, что он смутился.

— Я собирался отнести это тебе, когда услышал твой крик. Ты выглядела голодной.

Лаура была тронута. Слезы подступили к глазам, и она моргнула.

— Джастин, это так мило с твоей стороны.

— Еда уже остыла, но если хочешь, ее можно разогреть. — Патрик схватил контейнер и пошел на кухню. — Правда, это не первоклассная еда, — бросил он через плечо, — а всего лишь остатки пиццы.

— Домашней? — вздохнула она.

— Ну, да. А откуда ты знаешь?

Лаура уклонилась от ответа, не желая объяснять, что уже несколько месяцев чувствовала аппетитные запахи из его кухни.

— Сначала надо накормить малыша. Он точно проголодался. Я принесу бутылочку, а ты пока позаботься о нем. Где у тебя чайник?

— Вон там, на столе. Мы будем в гостиной.

Она приготовила молочную смесь и поспешила в гостиную, где Джастин безуспешно пытался успокоить Патрика.

— Вот.

Джастин передал ей ребенка.

— Накорми его. А я пойду разогрею тебе пиццу.

Патрик с жадностью глотал молоко, и Лаура чувствовала себя виноватой: бедный малыш.

Джастин поставил на стол тарелку с самой аппетитной пиццей, которую Лаура когда-либо видела. Он также принес большой стакан молока. Она удивленно приподняла бровь.

— Молоко? С пиццей?

— Тебе это будет полезно. Дай мне малыша, а сама поешь.

Улыбнувшись его настойчивости, Лаура передала ему ребенка и принялась за пиццу. Патрик осушил свою бутылочку и снова заплакал.

— Время менять пеленку.

После еды Лаура чувствовала себя намного бодрее. Приняв всю заботу на себя, Лаура взяла ребенка из рук Джастина. Должны же у нее быть врожденные материнские инстинкты!

— Ты можешь принести несколько полотенец, чтобы мы его положили?

Вскоре малыш уже лежал на полу на двух толстых полотенцах, и они были готовы снять с него пеленку. Она была мокрая и тяжелая. Скорчив гримасу, Лаура сняла ее с ребенка и выкинула в мешок, приготовленный Джастином. Эту пеленку они точно не станут стирать.

Она потянулась за влажными салфетками и тут заметила, что Джастин удивленно уставился вниз.

— Что? Что случилось? — спросила она, следя за его взглядом. И раскрыла рот от изумления.

— Кажется, тут чего-то не хватает? — сухо произнес Джастин.

— Да он — девочка! — воскликнула Лаура. Джастин усмехнулся.

— У тебя потрясающая наблюдательность, Лаура. Почему ты думала, что она мальчик?

— Я просто так предположила. — Лаура пожала плечами, всматриваясь в лицо малышки. — Мне казалось, что она похожа на мальчика.

При этих словах личико маленькой леди исказилось, и она снова начала плакать. Джастин погладил ее по щечке.

— Ну-ну, хватит, — утешал он ребенка, — она не то имела в виду. — Мы тебе купим что-нибудь розовое, обещаю. — Он посмотрел на Лауру, указывая ей на ребенка. — А она очень хорошенькая. Глаза огромные, а ресницы длинные.

— Точно! У нее глаза как у тех мальчиков, которые не ценят их по достоинству и все норовят подстричь ресницы. — Лаура ткнула в него пальцем. — Ты как раз к таким относишься.

Джастин моргнул.

— Я подстригал ресницы?

— Не знаю. Но у тебя действительно великолепные глаза.

На его лице появилось какое-то загадочное выражение, и Лаура прикусила губу, чтобы не сболтнуть еще одну глупость.

— Ну, спасибо, — сказал он наконец, и она поспешила сменить тему:

— Пожалуйста. Может, теперь вернемся к памперсам?

— Конечно.

Лаура взяла влажные салфетки и лосьон. Затем принялась за работу: мыла и вытирала попку Патрика… то есть Пэт. Попка была красноватой.

— У нее сыпь. Надеюсь, эти лосьоны устранят ее. — Она взяла три флакона и просмотрела инструкции. — У нас есть выбор между инструкциями на французском, испанском и японском.

— На другой стороне есть на английском, — показал Джастин.

Лосьон наверняка был довольно дорогой, но Джастин настоял на покупке грех разных флаконов: для сильных высыпаний, для слабых высыпаний и для профилактики высыпаний.

Какой же выбрать? Лаура всматривалась в красноватую кожицу, но не находила ответа.

— Это сильная или слабая сыпь? — раздумывала она вслух.

Джастин озадаченно пожал плечами.

— Понятия не имею.