* * *

Примерно в это же время унтерштурмфюрера Ганса Нойнера волновали совсем другие проблемы, в количестве двух штук. Первая заключалась в том, что его командир, гауптштурмфюрер[7]Клаус Мюллер, вместе с командиром батальона с утра пораньше убыл в штаб дивизии, оставив его старшим по роте. Вторая проблема логически вытекала из первой – оставшись во главе своего подразделения в гордом одиночестве, Ганс никак не мог покинуть расположение части. А это, в свою очередь, означало, что, тщательно лелеемые планы отправиться в Аваллон и пройтись по местным кабакам и борделям идут прахом. Еще раз проанализировав сложившуюся ситуацию и вновь придя к тем же самым неутешительным выводам, Ганс вздохнул и отправился к временной казарме, которую в последнее время занимала их мотоциклетная рота. За упущенный шанс на отдых, конечно, обидно, но расписание занятий и тренировок никто не отменял.

Однако приступить к исполнению обязанностей ротного ему не дали. Причем помешал ему в этом не кто иной, как командир роты гауптштурмфюрер Клаус Мюллер собственной персоной, лихо въехавший на своем мотоцикле в их импровизированный военный городок и припарковавшийся у крыльца здания батальонного штаба. Ганс, вскинув руку в приветствии, бодро отрапортовал о том, что за истекшее время в роте никаких происшествий не произошло, а все предусмотренные занятия и хозяйственные работы ведутся согласно графику. Клаус, выслушав стандартную скороговорку, спокойно кивнул, после чего сочувственно усмехнулся:

– Что, камрад, небось хотел сегодня прошвырнуться по местным злачным местам?

– Не без этого. – Ганс неплохо ладил со своим ротным и потому даже не подумал смущаться в ответ на столь явный намек на уклонение от служебных обязанностей. – Парни из саперного говорят, что за парком открылся новый бордель. Вроде как из Парижа эмигрировал и пока там все не устаканилось, решили немного поработать здесь. Расписали его в таких красках…

Клаус весело заржал.

– Что, все никак не можешь забыть свой парижский voyage[8]?

Ганс усмехнулся. Потом досадливо поморщился. Та поездка в Париж и вправду вышла необычной, послужив благодатной почвой для массы шуток и анекдотов, которые теперь ходили в батальоне. Ну не смешно ли, в самом деле? Отправиться отдохнуть на один день в самую веселую столицу Европы и САМОМУ, ДОБРОВОЛЬНО просидеть весь этот день в Гестапо, давая показания и заполняя всевозможные бумажки! Ну не идиот ли? А все из-за того тупого англичанина, который сперва свалился ему под ноги а затем сдуру стал обзывать его не пойми кем на своем корявом английском. Может, он и не англичанин даже? Выговор у него не очень-то похож на тот, что ему доводилось слышать от пленных британцев, которых они захватили под Дюнкерком… Да какая, собственно, разница? Главное, что из-за него весь отпуск пошел коту под хвост! И никакая благодарность от начальства за проявленную бдительность и ответственность, объявленная, между прочим, официально, в приказе, не сможет компенсировать ему изгаженный выходной. К черту такие приключения! Если попадется еще один придурок, пожелавший оскорбить солдат и офицеров Вермахта или ваффен СС, – прибью гада на месте и закопаю, все меньше возни будет.

Нерадостный ход мыслей прервал голос командира:

– Ладно, успеешь еще. Пошли в штаб. Есть новости, в том числе и для тебя.

– Хорошие?

– Как сказать… Но в бордель ты теперь не скоро попадешь – это уж точно! – И Клаус снова довольно заржал. Ганс вздохнул и потопал в штаб. – Хороший у него все-таки командир – умеет утешить!

* * *

– В общем, так, Ганс: нашу дивизию реорганизуют. Третий полк выведут из состава и на его основе сформируют новую дивизию. У нас вместо него сформируют новый полк. Вообще, нашу дивизию переводят на усиленный штат. Запасной батальон сформируют, дивизион штурмовой артиллерии, зениток тяжелых подкинут и вообще: вооружения прибавится. Еще в придачу к нашему разведбату будет сформирован мотоциклетный батальон. Меня назначают его командиром. Ты принимаешь нашу роту. – Тут Ганс не удержался и слегка присвистнул. Клаус поморщился.

– Не свисти, тебе теперь по должности не положено.

– Jawohl[9], гауптштурмфюрер!

– То-то же. Завтра тебя официально утвердят в должности, заодно и полоску на петлицы получишь – заслужил. Так что сегодня принимай роту, оберштурмфюрер[10]. Завтра у нас у всех будет хлопотный день. А еще нам вскоре обещали прислать пополнение, так что, как я уже говорил, о набегах на бордели можешь забыть.

– Да какие уж тут развлечения… А кого еще переводят в мотоциклетный?

– Что, боишься, что я тебя без унтеров оставлю?

– Ага, есть такое дело.

– Не боись. Кроме меня, из нашей роты больше никого не забирают. Так что справишься.

– Справлюсь. Слушай, Клаус, я вот что подумал: война ведь вроде закончилась? Францию мы разгромили, Польшу тоже, мелочь там всякую… Одна Англия осталась, так у нас против нее сил и так предостаточно – вон как из Дюнкерка летели, а ведь там они были не одни. Так зачем тогда эти новые дивизии? Это ведь не только у нас. Я слышал, армейцы тоже целые полки передают на формирование новых частей. Пятую танковую помнишь? У них тоже один полк забрали – новую танковую дивизию формируют.

– Слышал он! Я тоже слышал. А еще знаю, что те пехотные дивизии, которые еще месяц назад расформировать хотели, почему-то до сих пор как ни в чем не бывало стоят. Вот и делай выводы.

– Получается, что война только начинается.

– Угу, получается.

– И с кем интересно? Не с англичанами же. Их бы мы и так размазали.

– Да я-то откуда знаю?! Может, с американцами, может, с русскими, может, еще с кем.

– С русскими у нас мир.

– Ну и что? Сегодня – мир, а завтра – нет. С поляками у нас тоже мир был и с французами, кстати, тоже. А потом мы напали на поляков, а французы – на нас.

– Поляки первыми напали!

– Да какая разница? Главное – напали! А всякие там норвежцы вообще нейтральными были. Ну и что, помогло им? Или прибалтам с финнами?

– Мдаа… Значит, новая война?

– А что тебя удивляет? Нас для того и держат. Мы – солдаты, это наше ремесло.

– Кто б спорил! Скорей бы тогда пришло пополнение. Их еще обкатать надо, да и подучить тоже. Неохота с необстрелянными в бой идти.

– Вооот! Теперь вижу, что рота в надежных руках. Не стыдно уходить. Ладно, хватит лирики. Принимай дела!

* * *

Ганс вместе со старшим унтер-офицером роты, гауптшарфюрером[11]Куно Клинсманном, сложив руки на груди, придирчиво оглядывал прибывшее пополнение.