— Извините, я не хотела портить вам жизнь.

Поисково-спасательное дело. Попятно. Значит, он ищет и спасает заблудившихся в горах и учит этому других. Она и раньше встречала людей, хотя и нечасто, которые идеально соответствовали делу, которым занимались. Он из них. Интересно, можно ли сказать то же самое о ней, подумала она, и тут же возмутилась — конечно, да! Ее работа — это вся ее жизнь.

— Это не ваша вина, — холодно проговорил он.

Вернулся констебль Фрей.

— Есть некоторые затруднения.

Тони вздохнула.

— Ну что ж, тогда арестуйте меня. И избавьте от меня этого беднягу. А то я мешаю ему искать няню.

Что это за мысли о муже, о детях, о том, действительно ли я люблю свою работу? Увезите меня отсюда. И поскорее.

— Мать хозяина той ювелирной лавки, в которой вы сегодня были, заявила о исчезновении сына.

— О, Господи, — вырвалось у Тони.

— А в вашем номере в гостинице все перевернуто вверх дном.

— Что-нибудь пропало?

Полицейский кинул на нее острый взгляд.

— Например?

— Там у меня был фотоаппарат. Я два года на него копила… ох, извините, забудьте об этом. При чем тут аппарат, если исчез человек.

— Буду в следующий раз звонить, спрошу. А пока вам было бы неплохо прилечь. Прямо здесь.

— Здесь? — в один голос воскликнули Тони и Гаррет.

— Вас ищут. Вопрос: кто? И на данный момент, я думаю, они уже знают о вас больше, чем ваша собственная мать. И если это люди неглупые, а судя по всему, они неглупы, стоит вам хоть раз предъявить вашу кредитную карточку, и вас тут же вычислят.

— Но они наверняка перестанут меня искать, как только станет известно, что кольцо найдено. Разве не так?

— Вполне возможно, — мягко заговорил констебль, — что это кольцо — единственная ниточка, на которой висит жизнь хозяина ювелирной лавки.

— О, Господи…

— Похоже, ваше исчезновение из города — это настоящее чудо. Вы просто растворились в воздухе. Вас никто не мог выследить. Никому в голову не придет искать вас в Элизе. Никогда.

Тони и Гаррет слушали его, открыв рты от изумления.

— Но здесь же всего три-четыре дома… — неуверенно заметила Тони. — Или вы собираетесь… ммм… арестовать меня в качестве меры предосторожности?

— Ни в коем случае. У Гаррета есть свободная комната.

Гаррет что-то недовольно пробормотал.

— А потом, — констебль лукаво улыбнулся, — ему крайне необходимо, чтобы кто-то несколько дней посидел с малышкой.

— Но я же ничего не понимаю в малышах!

— Он тоже не понимал несколько месяцев назад.

— Анжелика терпеть не может, когда ее называют малышкой, — рассеянно заметил Гаррет. Теперь, когда оказалось, что эта женщина может ему пригодиться, он смотрел на нее другими глазами. Он даже как-то по-мальчишески ей улыбнулся.

Тони ответила ему испепеляющим взглядом.

— Каких-то десять минут назад вы считали меня международной аферисткой, а сейчас готовы оставить на меня ма… девочку?

— Я ни минуты не считал вас аферисткой.

— И я тоже, — добавил констебль.

— Но вы же ничего обо мне не знаете, — упрямо продолжала Тони.

— В полицейских сводках вы не фигурируете. Я проверил, — объявил констебль.

— Это утешает, — фыркнула Тони.

— Я помогу вам, а вы мне. Всего несколько дней. — Голос Гаррета струился как шелк.

— А что, разве у меня есть выбор?

— Нет, — ответили мужчины дружно.

— Но у меня ничего нет с собой из одежды.

— Моя подойдет.

— Этого я больше всего и боялась.

— Я пойду приведу моего ангелочка, — сказал констебль Фрей, — а вы пока знакомьтесь друг с другом. — Он состроил шутливо-грозную мину.

— О, Господи, — пробормотала Тони.

— Заметано, — отозвался Гаррет.

Несколько минут они сидели молча, уставившись в мерцающий экран телевизора.

Наконец дверь распахнулась, и показался констебль. На пороге он слегка присел, чтобы девочка, сидевшая у него на плечах, не стукнулась головой о притолоку.

Еще до того, как Тони ее рассмотрела, ей показалось, будто в комнате стало светлее.

Когда же она подняла глаза вверх, у нее перехватило дыхание.

Девочке можно было дать года три-четыре, и она была живой копией своего дяди, только в уменьшенном и более утонченном виде. Темные пышные волосы, громадные сапфировые глаза.

Она что-то лепетала констеблю, но, увидев Тони, остановилась на полуслове и скомандовала:

— Вниз.

Это прозвучало почти как королевский приказ.

Девочка вприпрыжку подбежала к Тони и застыла, неподвижно уставив на нее огромные глаза. И вдруг заулыбалась.

— Здравствуй, моя тетя, — сказала она.

— Что? — спросил Гаррет. — Что ты сказала?

— Я сказала: здравствуйте, — ответила девочка и дернула плечиком.

— Мне послышалось: «Здравствуйте опять». Вы что, знакомы?

Анжелика смотрела на Тони, и у нее в глазах мелькали лукавые искорки. А Тони испытывала странное чувство — как будто она действительно уже встречала этого ребенка; и еще что-то более глубокое, от чего захватывало дух, как будто стоишь над пропастью.

Но почему это дитя назвало ее «тетей»? И почему Гаррету послышалось что-то другое?

— А на улице снег, — радостно сообщила девочка. — А у меня новый тобогган. Пойдешь завтра со мной кататься?

Пухленькая ладошка легко уместилась в руке у Тони.

— Тобогган? Это что, такие сани? — спросила Тони неуверенно.

Анжелика энергично закивала головой.

— Только я люблю ездить быстро, — предупредила она.

И Тони, никогда раньше не видевшей настоящего снега, вдруг ужасно захотелось мчаться с горы с этой маленькой девочкой, и все ее приключение вдруг представилось ей совсем в ином, волшебном свете. Четыре дня, которые ей предстояло провести здесь, показались ей не опасным и тягостным заточением, а зовом судьбы. Это сама судьба позвала ее назад, к истокам, к тому, что всегда было, есть и будет.

Она оторвала взгляд от сияющих голубых глаз и взглянула на Гаррета — те же глаза, тот же цвет, только в них прибавилось что-то непонятное и загадочное.

Она поежилась.

Здравствуйте опять…

Когда Тони, глядя на деревья, с каким-то детским восторгом воскликнула: «Ой, рождественные елки!» — в душе у Гаррета что-то произошло. А потом еще, когда она побежала по дорожке к дому… До этой минуты между ним и ею росла степа. И что общего могло быть у него с этой топ-моделью? Рыжее облако волос, ярко-зеленые глаза, прямой носик, пухлые губки, кожа — кровь с молоком. А ноги — длинные и стройные, а фигура — гибкая и тонкая, да еще в прекрасно сшитом костюме. И юбка как раз той самой длины, от которой сразу сохнет во рту.