и карамели. Его язык скользил по губам, между губ и дальше, и женщина отвечала ему тем же, выгибаясь и прижимаясь всем телом к телу мужчины. Сашка даже слышала стоны и прерывистое дыхание… пока не поняла, что это её дыхание становится прерывистым.

И она ещё раз посмотрела на Леголаса Семнадцатого.

— Это? — она искала слова.

— Да, — коротко ответил Семнадцатый, — пойдём. — Он подал руку, и Сашка уже наяву почувствовала ледяной холод от руки, но тут же температура стала комфортной. — Я могу переместить нас, — начал Леголас.

— Тебе для этого надо поцеловать меня? — почему-то с надеждой спросила Сашка.

— Да, — ухмыльнулся Семнадцатый и тут же поцеловал.

Сашка уже не отделяла аромат и вкус лесных трав, спелых яблок и карамели от самого Леголаса, она отвечала на поцелуй, крепко зажмурив глаза, потому что вокруг всё стремительно кружилось, и Сашке казалось, что даже крупицы света и солнечных лучей заплетаются в сложные узоры вокруг них.

Когда она открыла глаза, они были в той самой спальне, рядом с той самой кроватью, из видения Сашки, где альв ласкал женщину, так похожую на неё, а Леголас Семнадцатый стоял в стороне и судорожно хватал ртом воздух, как при астматическом приступе.

Сашка уже было стала шарить глазами в поисках ингалятора или чего-то, напоминающего его, или что должно помогать в таких случаях альвам?

— Я не могу, — проговорил Семнадцатый, — я чувствую всех их.

— Ааааааааа, — догадалась Сашка, — это ты задыхаешься от того, что ощущаешь «всех моих мужчин»?

— Да, — Семнадцатый сник.

— Ты узколобый напыщенный индюк, — проговорила Сашка.

— Я альв, — напомнил альв.

— Индюк, — решила не сдаваться Сашка.

— Мистрис Атеистка, ты должна знать, что наши женщины всегда вступают в отношения с мужчинами невинными.

— Всегда? — она с подозрением посмотрела на Леголаса.

— Всегда, — уверенно сказал Семнадцатый.

— Что-то не сходится. Мужчин у вас больше… и вообще, это архаизм!

— Так у нас принято, — развёл руками с длинными пальцами Леголас Семнадцатый.

— А у нас говорят, что просто стать первым мужчиной в жизни женщины, сложно — стать последним.

— Как это?

— Нууууу… — Сашка задумалась, потом продолжила. — Вот был у меня мужчина, — Сашка посмотрела, как поморщился Семнадцатый, — так вот, был у меня мужчина, — твёрже, — и мне совсем не захотелось, чтобы он навсегда остался со мной, вот даже до утра не захотелось. И с другим тоже не захотелось, и с третьим тоже. — Сашка вдруг вздохнула, и ей стала стыдно, не сильно, и она не поняла, за что именно, но стало.

— А ты хотела такого мужчину?

— Чтобы навсегда?.. Да. Чтоб всех забыть, — Сашка вздохнула, не то чтобы она «всех помнила».

— Я, кажется, понял тебя. Как эликсир забвения.

— Точно!

И в то же мгновение Сашка оказалась прижата спиной к мягкой ткани покрывал, а телом — к телу Леголаса Семнадцатого, который не спеша целовал её запястья, нежную кожу у сгиба локтя и ключичную выемку. Сашка уже задыхалась от охватившего её желания и даже вожделения, когда она впилась губами в губы Леголаса Семнадцатого в каком-то суеверном страхе, что он снова начнёт задыхаться и отпрянет. Но этого не случилось… Как и потом, когда Сашка увидела, как маленькие крючки, которых было множество, поддавались длинным пальцам Семнадцатого, и вскоре органза и кружева полетели в сторону, прочертив круг и упав на банкетку рядом с кроватью.

Сашка любовалась Леголасам Семнадцатым, когда он снял с себя одежду, так же быстро разбираясь с рядом хитроумных крючков, и остался только в лёгких брюках.

Внезапно Сашка ощутила страх или волнение, или что-то… странное.

— Это ты? — решила уточнить Сашка.

— Нет, — ответил Семнадцатый и внимательно посмотрел на Сашку, потом глухо засмеялся и произнёс. — Тебе нечего бояться, мистрис Атеистка, в физическом плане альвы абсолютно совместимы с людьми.

— А?

— Ты можешь убедиться лично. Сейчас.

Сашка решила, что убедиться лишним не будет. И убедилась. Сначала на взгляд. В физическом плане он был почти такой же… может, больше? Или толще? Или… всё же нет? Потом на ощупь — он был таким же тёплым, комфортной для Сашки температуры. А потом и на вкус, который был, конечно же, как лесные травы, спелые яблоки и карамель.

Когда же «всё случилось», Сашка забыла, как дышать, стонать, она забыла даже своё имя и имя того, с кем она. Она забыла человек она или альв, забыла, сколько ей лет, и где она родилась. Когда же «всё закончилось», Сашка ощутила себя новым существом, неведомой расой, она словно стала сильней или даже умней, или даже — выше.

Она — переродилась.

И сам Лиросол Аэглор Амарор Маэдфанноат Малор Семнадцатый, правитель Девяти Стран и Одиннадцати Государств, расположенных в Третьем Измерении из Семи, подтвердил это.

Он отдал ей половину оставшейся ему жизни и половину своей жизненной силы.

Вскоре жизненные силы Малора Семнадцатого восстановятся, потому что он питает их из земли, воды и воздуха, всего сущего в Третьем Измерении из Семи, а вот мистрис Атеистка питать свои силы может только в самом Малоре.

Схема показалась Сашке довольно простой и удобной.

Они ещё немного поговорили, потом поели, потом ещё поговорили, потом ещё, Малор Семнадцатый ещё раз поделился с Сашкой силой и ещё раз, и, под утро — ещё раз. Откуда Сашка знала, что было утро — Сашка ответить не смогла бы.

— Так, — сказала Сашка, — это всё весело, но мне надо на работу.

— Зачем? — удивился теперь уже муж мистрис Атеистки.

— Потому что мне надо работать, — пояснила Сашка, по её мнению — более чем понятно.

Юлька там с ума, наверное, сходит.

— Ты не можешь вернуться в свой мир, — сказал Семнадцатый.

— Что значит «не могу»?

— Не можешь. Эарбримад Лифедод Канинейл Финлилир Лирос совершил ритуал, ты та, с кем я связан нитями мироздания, ты не можешь. Если ты покинешь пределы Третьего Измерения из Семи, я погибну, но, и это страшнее — ты сама можешь погибнуть.

— Так я здесь навсегда, что ли? Навечно?

— Альвы не живут вечно, — поправил Леголас Семнадцатый.

Ну, конечно, пара-другая тысячелетий — это же не вечность!

И они так бы и припирались, если бы в комнате не возникла женщина в светлом, и что-то не сказала Леголасу. Звук был прерывистый и гортанный.

— Они так и будут появляться без стука? — возмутилась Сашка.

— Прошу прощения, — проговорила, почти пропела, альва в белом, — я бы ни за что не побеспокоила вас во время личной беседы (видимо, спор не был таким уж личным) или забора энергии (о, как!), но Лиросола Аэглора Амарора Маэдфанноата Малора Семнадцатого, правителя Девяти Стран и Одиннадцати Государств,