— Конечно, ваши и его ошибки нельзя сравнивать. Гороскоп лорда Байрона намного тяжелее, в нем больше страданий, чем в вашем. Я проверяла.

Элиза с сожалением вспомнила, что в отличие от ее туманного гороскопа лорда Хартвуда у них с тетей не было ни малейших сомнений насчет гороскопа лорда Байрона. Тетя Селестина получила все необходимые сведения из первых рук — от матери знаменитого поэта, которая хотела наставить блудного сына на путь истинный.

— По правде говоря, я не вполне уверена, что получила точную дату вашего рождения. Если бы вы сообщили Вайолет точные сведения, тогда мои рассуждения не показались бы столь смешными и неправдоподобными в глазах тех, кто с вами хорошо знаком. Если вы ее обманули, тогда понятно, почему мои слова вызвали такой смех.

Брови Хартвуда поползли вверх.

— Неужели у вас хватает дерзости обвинять меня в нечестности?

От гнева красивое лицо лорда побледнело. Элиза сразу вспомнила многочисленные слухи о его репутации завзятого дуэлянта. Если бы на ее месте оказался мужчина, Элиза нисколько не сомневалась в том, что лорд Хартвуд бросил бы ему в лицо вместе с перчаткой вызов.

— Я ни в чем вас не обвиняю, — поспешно сказала она. — Но ужасно неприятно, что тебя выставляют смешной, тем более когда я так нуждаюсь в богатых клиентах. Но если сведения, которые вы передали Вайолет, точны, тогда у меня нет сомнений — я правильно описала ваш характер.

Нахмурившись, лорд Хартвуд ответил:

— Я родился двадцать девятого июля 1785 года. Так я и сказал Вайолет. Какой смысл мне лгать или что-либо утаивать? Я ведь сын благородного лорда. Время и обстоятельства моего рождения — это событие, занесенное в специальные хроники.

— А точное время вашего рождения?

— Пол-одиннадцатого утра.

— А как вы узнали об этом?

С утомленным видом он оперся рукой о спинку сиденья— на среднем пальце блеснул массивный перстень — и принялся объяснять:

— Я сын барона, возможный наследник, поэтому к таким вещам в свете относятся с должным вниманием и все тщательно записывается. Кроме того, моя мать вечно жаловалась, что я нарушил ее планы в то утро своим неожиданным появлением на свет.

— Если все так, как вы говорите, в таком случае мои предположения верны и я правильно описала вашу личность независимо от того, что говорит и думает о вас Вайолет. — Она чуть помедлила, а затем с недоумением продолжила: — Все-таки странно: Вайолет, которая была с вами так близка, предпочла бы услышать о вас что-то нелицеприятное.

— Да, очень странно. — Хартвуд крепко сжал губы.

— Она говорила, что вы холодны и бессердечны. Но это совершенно не так. Вы родились, когда на небосклоне всходило созвездие Весов, которым управляет Венера — планета любви. Кроме того, в день вашего рождения Солнце стояло в созвездии Льва, оно уже одно вызывает жажду любви, причем более сильную, чем у большинства других мужчин.

— Вероятно, Вайолет не разглядела этих качеств моей натуры, потому что в отличие от вас она не наделена даром Предсказывать, — тихо заметил Хартвуд. — Впрочем, есть и другое объяснение. По-видимому, вы все же кое-что проглядели. За полгода нашего взаимного увлечения Вайолет успела хорошо узнать кое-какие стороны моего характера. Возможно, это дало ей основание считать меня холодным и бессердечным. Вам следовало бы больше знать о моей отвратительной репутации, не зря же я так старался создавать ее последние пятнадцать лет.

Видимо, для того чтобы подчеркнуть значимость своих слов, Хартвуд постучал в переднюю стенку кареты, и кучер сразу же пустил лошадей в галоп.

* * *

Пожалуй, ей следовало бы отнестись к похищению серьезнее, а не как к шутке. У него была настолько скверная репутация, что никто бы не осмелился смеяться над ним. Тем не менее сегодня днем эта невзрачная особа несколько расставила его в смешное положение. Нет, пора было переходить к своему плану, и для начала нагнать на нее побольше страху. Она ему уже успела порядком надоесть, особенно ее зеленые глаза, так и блестевшие от самодовольства: мол, как правильно она описала черты его характера. Он скривил губы, его язвительный вид, как он рассчитывал, должен был напугать ее.

— Вы догадываетесь, ради чего я затащил вас в карету?

Она отрицательно помотала головой.

— Ваше несвоевременное вмешательство оттолкнуло от меня мою любовницу и лишило меня возможности воспользоваться ее услугами. Но ехать мне сейчас на две недели необходимо позарез, поскольку речь идет о наследстве. Это одно из условий завещания моего покойного брата.

Это не было правдой, хотя и не было ложью.

— Итак, — продолжал Хартвуд, протягивая руку и приподнимая подбородок Элизы, чтобы взглянуть прямо ей в глаза, — поскольку именно из-за вас Вайолет бросила меня, вам придется занять ее место.

Похоже, смысл его слов дошел до сознания Элизы. Ее зеленые глаза цвета морской волны широко раскрылись от изумления и недоверия.

— Вы шутите.

— Какие тут могут быть шутки! — сказал Хартвуд, изо всех сил стараясь удержаться от смеха, глядя на эту серенькую мышку, он с трудом пытался войти в роль и пробудить в себе хоть какое-то подобие сладострастного желания. Элиза выглядела как настоящий синий чулок, а рыженькие волосы, собранные в узел и убранные под дешевый чепец, довершали сходство. Ее нельзя было даже сравнить с теми обольстительными женщинами, которые попадались на его пути. Она меньше всего походила на любовницу, при всем своем желании он не мог бы найти худшую. Однако его угроза подействовала: она явно испугалась. Теперь уже поздно было выса— живать ее на обочине дороги, отпуская подобру-поздорову: Хартвуд прекрасно понимал, как дорого ему придется заплатить, когда сюда вмешается ее родня.

Пытаясь успокоить ее, он окинул ее приторно-нежным взглядом.

— Почему бы вам на самом деле не стать моей любовницей? Вы уже достаточно долго наедине вместе со мной в карете, И ваша репутация, какой бы хорошей она ни была прежде, увы, погублена. Она разбилась вдребезги.

Выражение тревоги исказило черты ее лица. Все шло отлично. Она была неглупа и явно понимала всю тяжесть своего положения. Однако Элиза продолжала возражать:

— Я не могу представить себя ею. Ведь я почти старая дева. Кроме того, у меня веснушки.

Он слегка откашлялся.

— Веснушки или нет, какая разница. Мне нужна любовница. Вы оттолкнули Вайолет, поэтому должны занять ее место.

Хартвуд постепенно входил во вкус.

— Не бойтесь, мисс Фаррел. Я хорошо заплачу за вашу погибшую репутацию. Пусть у меня нет сердца, зато мой кошелек к вашим услугам.

Его предложение звучало оскорбительно. Элиза побледнела, отчего ее веснушки стали еще заметнее. Ее явный испуг, как ни странно, лишь придавал ей очарования. Однако она больше не смеялась над ним. Пора было от слов переходить к делу. Хартвуд медленно положил руку ей на плечо и ласково погладил, затем, его ладонь спустилась ниже, до уровня груди, и остановилась, прикинув место, где должен был прятаться под толстой шерстяной тканью сосок, Хартвуд сделал вокруг него круговое движение пальцем. Ее глаза раскрылись от ужаса.