Бануин взглянул в его единственный глаз и не увидел и следа жалости. Ноги задрожали, так же, как было, когда Форвар привязал его к дереву. Сердце бешено забилось, и Бануин надеялся, что мочевой пузырь хоть сейчас не подведет его.

— Вы не оставите меня в живых, — проговорил он, — вы убьете меня, просто боитесь порезать и запачкать кровью одежду. Что вы за люди?!

— Самые последние подонки, — ответил вдруг чей-то голос.

Испуганно обернувшись, разбойники увидели светловолосого воина, ведущего сквозь деревья серого в яблоках коня. Бросив поводья, он вынул из притороченных к седлу ножен длинный меч и подошел к Бануину.

— Не убивай их, Бэйн, — взмолился Бануин, — просто отпусти.

А ты не изменился, — дружелюбно заметил Бэйн, — все такой же добрый. Просто отпустить их? А что случится со следующим человеком, который окажется на их пути? Ведь мы обрекаем его на верную смерть. Эти люди — просто подонки и заслуживают соответствующего отношения.

— Подонки! — прошипел одноглазый. — Да как ты? ..

Бэйн поднял руку:

— Прошу прощения, но я говорю со своим другом, поэтому потише, если вам дороги последние минуты вашей жалкой жизни. Внимательно посмотрите на лебедей, деревья, еще на что-нибудь. — Он обернулся к Бануину. — Почему ты хочешь оставить их в живых? Ведь они собирались тебя убить?

Бануин указал на одноглазого:

— На Когденовом поле он был героем, смелым и гордым. Тяжело раненный, он сражался до последнего. Ему выбили глаз стрелой и искалечили руку, но он держался героем вместе с остальными. Не понимаю, как он дошел до нынешней жизни, но он мог бы стать порядочным. Если ты убьешь его, то этого шанса он не получит.

Бэйн взглянул на остальных разбойников:

— А что прикажешь делать с этими? Думаешь, они тоже могут превратиться в благородных лекарей или жрецов?

— О них я ничего не знаю, но, прошу, отпусти их! Ведь они ничего не сделали.

— Почему мы его слушаем? Ведь он простой мальчишка!

— Ты прав, сукин сын, — процедил Бэйн, — мальчишка будет благодарен, если ты достанешь меч и мы положим конец пререканиям.

— Оставьте мечи! — закричал Бануин. — Пожалуйста, Бэйн, отпусти их.

Бэйн вздохнул. Он подошел к одноглазому и положил ему руку на плечо.

— Он такой с самого детства, — проговорил он, — никогда его не понимал. Думаю, виной всему смешение кровей или мать-ведьма. Знаешь, когда над ним издевались дети, он никогда не мстил. Да он просто не умеет ненавидеть. Второго такого я никогда не встречал. — Бэйн снова вздохнул. — Он просто зверя во мне будит. И так, вопреки здравому смыслу, я оставлю тебя в живых. Внезапно он просиял:

— Может, ты все же хочешь сразиться со мной?

Одноглазый стряхнул руку Бэйна и подошел к Бануину.

— Я не боюсь смерти, — проговорил он, — ты мне веришь?

— Верю, — ответил Бануин.

— Хорошо, что мы тебя не убили. Неожиданно приятно вспомнить, каким я когда-то был. Думаешь, еще можно что-то изменить?

— Если только ты захочешь, — сказал Бануин.

— Боюсь, уже слишком поздно, — грустно пробормотал одноглазый.

— Он сделал знак остальным и пошел прочь. К нему тут же присоединился блондин, а Черная Борода задержался и злобно взглянул на Бэйна.

— Когда угодно, козья морда, — пообещал Бэйн.

— Карн, — позвал одноглазый. Карн неохотно пошел за остальными.

Бэйн сел на поваленное дерево и взглянул на друга:

— Мы поступили неправильно.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Бануин.

— Присматриваю за тобой, судя по всему. Еда есть?

Казалось, Бануин разводил костерок целую вечность, но наконец по сухому дереву заплясали маленькие языки пламени. Бэйн куда-то ушел, а Бануин достал из переметной сумки старый медный котел, деревянное блюдо, мешочек овса и большой ломоть вяленой солонины. Солнце пряталось за горизонт, когда Бэйн вернулся. Он присел у огня рядом с Бануином.

— Пора ехать, — сказал Бэйн.

— Уже? Но я ведь только развел огонь.

— Нет счастья в жизни, — отозвался Бэйн, — но до завтра очень хотелось бы дожить. Так что лучше седлать коней.

— Одноглазый не вернется, — возразил Бэйн, — в его душе я увидел довольно много хорошего.

— Он, может, и не вернется, а вот Черная Борода — точно, и скорее всего не один.

Бэйн вскочил на коня. Бануин собрал поклажу, надел упряжь на гнедого и вернулся к огню.

— Не туши, — посоветовал Бэйн, — лучше подбрось дров, огонь собьет грабителей со следа.

Бануин подложил в огонь дров, оседлал гнедого, и всадники помчались из леса по склону вниз к старой дороге.

Всадники все еще были в пути, когда солнце скрылось окончательно. Похолодало, подул сильный ветер. Бануин достал из-под седла плащ и, ослабив поводья, накинул плащ на плечи. Отчего-то развевающийся плащ испугал гнедого, который неожиданно встал на дыбы и выбросил Бануина из седла. Юноша больно ударился о землю, а конь стремительно понесся на юг. Бэйн, пришпорив коня, бросился в погоню. Бануин поднялся — его мутило, и сильно болела голова. Вернулся Бэйн, ведя на привязи гнедого.

Звезды и полумесяц ярко озаряли ночное небо.

— Больно? — спросил Бэйн.

— Нет, но ты не прав насчет того, что мне чужда ненависть, я начинаю ненавидеть эту скотину.

Бануин устало забрался в седло, и Бэйн повел коней прочь от дороги в заросшую деревьями лощину, где они разбили лагерь.

Бэйн развел небольшой костерок, затенив пламя двумя валунами, и скрылся за деревьями. Вскоре он вернулся.

— С дороги огня не видно, здесь мы в сравнительной безопасности.

Во второй раз Бануин достал снедь из переметной сумки. Неподалеку тек небольшой ручей, Бануин набрал воды, добавил соль и крупу и поставил на огонь.

— Ты спас мне жизнь, спасибо, — поблагодарил он наконец.

— Для того и существуют друзья, — весело отозвался Бэйн.

Они молча поели, и Бэйн лег спать, положив голову на седло и укрывшись накидкой.

Бануину спать не хотелось, он тихо сидел у костра, подбрасывая в огонь прутики и наблюдая за танцующим пламенем. Он был сильно расстроен и досадовал на себя. Случай с грабителями лишний раз подтвердил, как он не похож на риганта. Ему даже в голову не пришло надеть на пояс охотничий нож. Страх парализовал Бануина, и он был почти готов просить пощады.

Бануин взглянул на спящего Бэйна. Его приезд сбил грабителей с толку, а веселая уверенность напугала их. Бануину показалось, что его друг излучает силу и решительность.