– Я вам позвоню, – пообещал он, когда автобус подъезжал к остановке.

Она взлетела на подножку, и он смотрел, как она проходит в салон и усаживается. Когда автобус отъезжал, помахал ей рукой. И когда она махнула рукой в ответ, улыбнулся.

В последний раз Имоджен пользовалась своим телефоном еще в Париже: проверяла, найдется ли бюджетный отель, хотя и не стала ничего бронировать по интернету, чтобы не оставлять лишних следов. (Снова паранойя, поняла она потом. Может быть, Винс не так уж не прав насчет нее.) Большинство по-настоящему дешевых вариантов жилья находилось за чертой города, но ей нужно было остановиться поближе к центру, чтобы было проще искать что-то постоянное или по крайней мере не слишком временное. Она не знала, как долго пробудет в Андае. Этот пункт плана был весьма неопределенным.

Она не спеша пошла прочь от автобусной остановки. Маленький отельчик, который она выбрала, был в жилой части города, минутах в пятнадцати ходьбы. Разглядывая его в интернете, она не заметила, что улица, на которой он находится, идет в гору, и к концу пути с трудом переводила дух. Ее вдруг снова охватил ужас при мысли, что Винс ее перехитрил и сейчас ждет внутри. Теперь Имоджен думала, что лучше было бы не выбрасывать телефон, а просто отключить функцию геолокации. Так она могла бы видеть эсэмэски, которые он ей отправляет. Но вдруг он тогда знал бы, что она их видит? Вдруг смог бы выследить ее по ним? У нее не было уверенности, что это невозможно. В нерешительности стоя на мостовой, она смотрела, как люди входили в отель и выходили из него. Через несколько минут, заметив, что некоторые из них косятся на нее с недоумением и удивлением, она перешла через улицу и вошла внутрь.

Отель «Атлантик» представлял собой трехэтажное белое здание с характерными красными деревянными ставнями и балкончиками по всему фасаду. Стены внутри тоже были белыми, а пол – терракотового цвета. Он был больше и светлее, чем хостел «Ауберг», и атмосфера царила более расслабленная. Две черно-белые кошки лениво прогуливались по холлу, пока дружелюбная девушка за стойкой рассказывала Имоджен, что здесь ей могут предложить стандартный номер на пять дней. Имоджен сказала, что пять дней ее более чем устраивают, и настояла на том, чтобы заплатить наличными и сразу – к вящему изумлению девушки, которая обращалась с банкнотами с такой опаской, словно видела их впервые и не очень представляла себе, что с ними делать. Зарегистрировав, она протянула Имоджен старомодный бронзовый ключ от номера на последнем этаже.

Комната была просторнее, чем в хостеле «Ауберг», а окно выходило на окруженный цветами и деревьями небольшой бассейн в саду. Вдалеке между покатыми терракотовыми крышами голубело море. Кондиционера в номере не было, но свежий ветерок нес в окно приятную прохладу. Имоджен начала разбирать сумку. Вешая в шкаф свой синий деловой костюм, она вдруг запаниковала по поводу денег.

«Ты же не думаешь всерьез, что тебе удастся найти работу и какое-нибудь жилье в течение недели?»

Имоджен оглянулась по сторонам. Винс как будто стоял прямо у нее за спиной!

«Ради Бога, Имоджен, самое время тебе одуматься и прийти в себя! Ты ведешь себя невероятно глупо».

Может быть, так и было. Имоджен опустилась в одно из старых кожаных кресел в углу комнаты. До этого момента она все делала словно в припадке контролируемого безумия, сосредоточившись на своем плане. А теперь вот она, сидит здесь, и внезапно все кажется невозможно смешным и глупым. Он бы точно смеялся над ней, если бы узнал.

Бегство ничего не решает.

На этот раз у нее в голове снова зазвучал голос матери. Имоджен помнила, когда мама сказала ей эти слова. Не здесь, в Андае, а в Ирландии, после того как они уехали. Она чувствовала себя тогда ужасно несчастной среди серой и сырой ирландской зимы и поругалась со всеми, а потом, хлопнув дверью, заперлась у себя в комнате, заявив, что уйдет от них навсегда.

Ей было девять лет.

Она уже запихнула полдюжины футболок и пару розовых штанов в свою сумку с Барби, когда в комнату вошла Кэрол.

– Куда ты собираешься? – спросила она.

– В Андай, – сообщила Имоджен.

– Почему?

– Потому что здесь я все ненавижу!

– Правда?

– Да! Тут все по-другому. И все не такие. Всем на меня плевать.

– Агнесс и Берте не плевать.

– Да, они хорошие. Но все остальные – злые! В школе.

– Ты подружишься с кем-то, не волнуйся, – сказала Кэрол.

– Я их всех ненавижу! – крикнула Имоджен. – Я хочу домой.

– Солнышко, это и есть наш дом.

– Нет, это не наш дом! – возразила Имоджен. – Наш дом – это вилла «Мартин».

– Вилла «Мартин» не была нашим домом, – Кэрол обняла ее и привлекла к себе. – Ты же прекрасно знаешь, что она принадлежал месье и мадам Делиссандж.

– Но мы жили там так долго! Сами! – кричала Имоджен. – А потом ты взяла и все разрушила по своей глупости!

Теперь Имоджен вспомнила, какой болью исказилось лицо матери при этих словах, и невольно вздрогнула. Она была жестока, как бывают жестоки дети, не думала о чувствах Кэрол и знала только, что ненавидит все, все в этой своей новой жизни и не хочет здесь оставаться.

«Я была ужасным ребенком, – подумала она, подтянув колени к груди и опустив на них голову. – Только о себе думала. Ничего удивительно, что все повернулось таким образом. Может быть, все так и получилось именно из-за моего эгоизма».

* * *

Она минут пятнадцать сидела в кожаном кресле, свернувшись калачиком, обхватив колени руками и слегка покачиваясь. Она совершила ошибку. Это точно. Она не справится без него. Он нужен ей. Он любит ее, а она любит его. Они прекрасная пара. Все так говорят. И если что-то не так, то это ее вина., как и двадцать лет назад, когда она сказала неправильные слова в неподходящий момент. Если бы она держала рот на замке, все могло бы быть иначе.

Подняв голову, она потянулась к сумке. Потом вспомнила, что телефона там нет и позвонить ему она не может, не может попросить приехать и забрать ее. Зато она нашла в сумке листочек бумаги и прочитала то, что на нем было написано.

«Самое трудное – это решиться. А дальше остается только сила воли».

Это были слова Амелии Эрхарт, американской летчицы. У Кэрол была целая коллекция вдохновляющих цитат на любой случай. Эта цитата была любимой у Имоджен. Она записала ее на листке бумаги с логотипом отеля в Париже, когда уезжала из гостиницы, потому что знала: в какой-то момент у нее обязательно начнется паника, как сейчас, и рано или поздно уверенность ее покинет. Еще минуту она смотрела на листок, затем сделала глубокий вдох и встала. Она уже решилась. И теперь дело только за силой воли. Нужно следовать плану.

Она прошла в ванную, умылась, снова подкрасилась и расчесала волосы, все еще непривычно короткие для нее. Потом спустилась по лестнице в холл и огляделась по сторонам.