– А он здесь? – Я обвела рукой каюту. – На этом суд… тьфу! Пароходе?

– Предположительно, – выдал Сидоров любимое словечко.

– Ага, – нахохлилась я. – Предположительно. А конкретнее мысль сформулировать нельзя?

– Нельзя. И я очень прошу вас проявить благоразумие. Не доводить, так сказать, до насильственных мер.

Конструктивных переговоров, судя по всему, категорически не предвиделось. Стороны упорно стояли на занятых позициях – я пятками вросла в мягкий голубой ковер, Сидоров не отлипал от двери – и, кажется, всерьез готовились к рукопашной. Шпион даже одну руку к моим чемоданам уже протягивал.

– Проявлять ко мне насильственные меры не советую, – тихо, но твердо заявила я.

– Понимаю, – внезапно согласился Сидоров. – И тем не менее, настаиваю – вам необходимо покинуть судно.

– Зачем?!

– Так надо.

– Кому?! Мне так совсем не надо. И потом, – прищурилась я, – мне кажется, вы не совсем уверены, что тот тип на этом корабле? Ведь так? Все предположительно?

– Софья Николаевна, давайте не будем спорить, – мягко проговорил Сидоров. (Так, наверное, буржуин увещевал вареньем Мальчиша-Плохиша.) – Пока вас здесь толком никто не разглядел… Не заставляйте меня принимать насильственные меры.

– Да идите вы к черту со своими мерами! Никуда я не сойду!!

– Что здесь происходит? – раздался грозный голос за моей спиной.

Пока мы, как два кота, шипели возле входной двери, в каюту через смежную дверь вошел господин «некарликовый» олигарх. И картинка, представшая перед его глазами – злющая Софья шепотом посылает к черту службу безопасности, – была, мягко говоря, действительно странной.

Сидоров отлепился от косяка, обогнул меня как незначительное препятствие и, домаршировав до Туполева, раскрыл перед его носом служебное удостоверение. И так как был еще в раже, проговорил весьма внушительно:

– Я требую, чтобы ваша спутница незамедлительно сошла на берег.

Наивный, наивный контрразведчик Сидоров. Слово «требую» он выбрал зря.

Человек-топор мазнул по удостоверению глазами, стрельнул недовольно в мою перетрушенную персону и сосредоточил бойницы глаз на переносице разведчика Сидорова:

– Господин капитан, по какому праву вы что-то требуете от Софьи Николаевны? – Голос Туполева звучал совсем тихо, но мне показалось, что от его тона тихонько завибрировали пустые фужеры на журнальном столике и легкие шторки пошли легчайшей рябью. – Я повторяю. По какому праву…

– Это в интересах безопасности государства, – гипнотически произнес Сидоров, оказавшийся капитаном.

– Вы имеете письменные предписания? Или особые полномочия? Я требую объяснений. – Голос потихоньку набирал обертоны.

– Я имею особые полномочия, – вскинул голову контрразведчик, и мне почему-то стало жаль его погоны с четырьмя крошечными звездочками. Эх, капитан, капитан, смотри, допрыгаешься и никогда не станешь майором…

– Назар Савельевич, – тихонько мяукнула я, – тут, знаешь ли, какое дело…

– Не встревай, Софья! Капитан, я повторяю, на чем основаны ваши требования?

Многомудрый делец Туполев тоже копытом особенно не бил. Пока ситуация оставалась для него неясной, и если бы не прозвучало слово «требую» – а на него у олигархов особенная непереносимость за годы вырабатывается, – он, вероятно, вообще бы удила не закусил, а поспрашивал вдумчиво.

– На судне проводится операция.

– Какая? Кем?

Сидоров насупился и сосредоточил взгляд на окне за спиной человека-топора. Рассказывать всем подряд, налево и направо, о подоплеке проводимых мероприятий он, судя по всему, уполномочен все же не был. По шпионским боевикам и книгам в ярких обложках я отлично знала, что разведки и контрразведки всего мира неукоснительно соблюдают основное правило – не втягивать гражданские лица в свои разборки. Не вовлекать и «корочками» перед гражданскими носами особо не размахивать.

То, что я оказалась случайно втянута в их проблемы, – это одно. Этого, как говорится, из песни не выкинешь. А вот новое лицо – магнат Туполев – дело другое.

– С вами свяжутся и подтвердят мои полномочия, – монотонно объявил бедолага капитан и, даже не обозначив кивком прощания, вышел за дверь.

– И как ты это объяснишь? – едва за контрразведчиком чавкнул замок, отчеканил Туполев.

– Никак, – огорченно разведя руками, отозвалась я. – Все глупость какая-то…

– Это глупость?! – синим порохом вспыхнул Туполев.

– Да! Я сидела в кафе. Никого не трогала. А там облава. Ловили какого-то мужика в клетчатой кепке, и я одна, поверь, я одна видела его в лицо! Ну вот они и привязались, – опишите этот… объект, Софья Николаевна, да опишите!

– Описала? – разозленно буркнул Туполев.

– А куда мне было деться?! – горестно проблеяла я. – «Интересы государства»…

Назар отошел к окну, повернулся ко мне спиной и застыл в любимой позе для раздумий – руки в карманах брюк, шея набычена, на спине незримая табличка «Не влезай! Убьет!».

– Назар, – проскулила я, – ну в чем я виновата, а? Я просто случайно оказалась в том кафе…

– Почему с тобой всегда случайно что-то происходит? – глядя на мирный пейзаж левого берега, поинтересовался Туполев. – Почему?

– Ну я же не виновата! Хочешь, я сойду на берег? Ну хочешь?! – Назар молчал, и я всхлипнула: – За что ты меня наказываешь? Я же ни в чем не виновата!

Не сказав ни слова, даже не взглянув в мою сторону, Туполев быстро прошел на свою половину. Дверь он прикрыл медленно, и я какое-то время с надеждой смотрела на нее. Потом села на кровать и едва слышно заплакала. Пароход еще не покинул акваторию порта, а мы уже поссорились…

Четвертый день круиза обещал быть особенно жарким. Я сидела в шезлонге под тентом на носу корабля и с унылым ужасом представляла еще один день абсолютного безделья. Ночами я, слава богу(!), была занята, а вот с девяти утра до девяти вечера – прошу заметить, полных двенадцать часов! – была предоставлена самой себе и изнуряющей скуке.

Делать на пароходе было совершенно нечего. Только читать, вязать, бестолково пить в баре или смотреть телевизор. А это я с успехом могла бы и дома проделывать.

На бизнес-семинары и прочие денежные толковища я не ходила. Попробовала разочек соприсутствовать, но вид моего старательно не зевающего лица действовал натурально не зевающему Туполеву на нервы, и от посещения деловых толковищ я мудро отказалась. Зачем раздражать любимого бездумным присутствием?

Так что мне оставалась только скука, скука и скука. Зеленая и смертная. Первые два дня хоть капитан Сидоров немного ее развеивал, появляясь то тут, то там с озабоченным лицом настоящего охранника. Он немного взбадривал мне нервную систему и заставлял отвлекаться от ничегонеделания.