Майерс присутствовал во время испытаний в Вест-Кантри, когда вся сеть была выведена из строя, чтобы помешать атаке мнимых иранских ракет, направленных на британскую авиационно-космическую базу с помощью системы спутниковой навигации. Тогда много автомобилей сбилось с пути, и на следующий день газеты пестрели сообщениями о грузовиках, застрявших на узких проселочных дорогах.

— Технически это возможно, — сказал Майерс, садясь на своего любимого конька. — Каждый из тридцати GPS-спутников работает согласно квантовым часам. На самом деле подобных часов всего четыре штуки. Операторы второй оперативной космической эскадрильи раз в сутки обновляют данные и проверяют, чтобы часы показывали одно и то же время…

— Пол, у нас нет времени.

— Конечно. Мы должны связаться с их базой, выяснить, к каким четырем спутникам подключен этот парень, и понять, смогут ли они ускорить ход часов.

— Это поможет?

— Принимающее устройство получит информацию, что оно движется быстрее, чем это происходит на самом деле. Американцам это не понравится, но, думаю, если мы расскажем им, что целью террориста был посол… сколько вам нужно времени?

— Саперам потребуется десять минут.

— Две максимум.

— Две?

— В Канале[5]могут возникнуть серьезные проблемы с движением, если вывести часы из строя на более длительный отрезок времени. И я даже боюсь думать о том, что может случиться в аэропорту Хитроу. Кстати, как там поживает Дэниель?

Майерс знал, что Марчант стал персоной нон грата в спецслужбах, но он всегда уважал его отца и очень расстроился после того, как шеф ушел в отставку и вскоре отошел в мир иной. Марчант стал сиротой, и это сблизило его с Майерсом. Когда-то его усыновили, и он всегда считал, что его родители умерли.

— На самом деле сейчас он бежит рядом с парнем в поясе смертника. — Лейла не хотела говорить ему правду, но она должна была заставить его сосредоточиться.

— Дэниель? — На мгновение на линии повисла пауза. — Боже, что он там делает? Я думал, его отстранили.

— Пол, давай не будем сейчас об этом.

— Хорошо. — Пол сменил тему разговора. — Я сейчас свяжусь с базой в Колорадо и попробую с ними договориться.

Марчант внимательно слушал инструкции Лейлы о том, что ему делать дальше. Ее голос звучал тихо и казался каким-то нерешительным, в нем не слышалось ее обычной уверенности. Она сказала, что Тауэрский мост очистили от людей. В полумиле от него стоял столб, помечающий отрезок в двенадцать миль, дорога там была заблокирована отрядом полицейских, одетых в штатское, на них были футболки устроителей соревнования. Через мегафоны они обращались к бегунам, чтобы те сошли с дистанции, убеждая их остановиться из-за сильной жары. В первый раз за всю историю Лондонский марафон пришлось остановить, но эту меру нельзя было назвать неслыханной (Роттердамский марафон был отменен в 2007 году из-за резко поднявшейся температуры). Другими словами, существовал шанс, что люди, направлявшие Прадипа, не воспримут кордон на дороге как нечто подозрительное, по крайней мере, Марчант на это надеялся.

— У тебя все хорошо? — спросил Марчант после того, как Лейла замолчала в очередной раз.

— Конечно же нет, — сказала она.

Марчант сообщил Прадипу основные детали плана и передал ему несколько желейных бобов. Казалось, эта новость заставила его воспрянуть духом. Полиция постарается по возможности ограничить свое вмешательство, чтобы не возникла давка. Людей попросят держаться правой стороны дороги, как можно ближе к бордюру, где будет создан искусственный коридор, по которому их выведут с трассы. Опасаясь, что его могут остановить вместе с остальными бегунами, Марчант должен будет сообщить, что он врач и его необходимо пропустить.

— Ты все понял? — спросила Лейла.

— Что будет, когда мы пройдем кордон? — спросил Марчант. Удивительно, но его мать всегда хотела, чтобы в их семье был врач.

— Когда вы приблизитесь к Тауэрскому мосту, американцы переведут часы на GPS-спутниках, находящихся на орбите на высоте двенадцати тысяч миль над вами. По моему сигналу вы с Прадипом замедлите бег и пойдете шагом. К вам подбегут саперы и быстро снимут пояс.

— Сколько времени все это займет?

— Две минуты с того момента, как вы начнете замедлять бег.

Марчант замолчал на несколько секунд. Он вдруг неожиданно понял, как ничтожно малы были его шансы на выживание. Сначала он убедил себя, что у него все получится, но теперь чувствовал, что может никогда больше не увидеть Лейлу. Она также понимала это. В минуту смертельной опасности он вдруг подумал, что его жизнь была не такой уж и плохой. После тех страшных дней в Дели его постоянно мучило чувство вины, он задавался вопросом, почему он, а не его брат вышел из той аварии живым и невредимым? И когда все обстоятельства были против него, этот груз неожиданно стал легче: на смену страху пришло чувство освобождения. Чем сильнее была угроза, тем явственнее он ощущал присутствие Себастьяна и понимал, что может заглянуть ему в глаза.

Но сейчас все обстояло иначе. Он не испытывал трепета в ожидании высшего правосудия или эйфории оттого, что в этот момент решалась его судьба. Никогда еще в жизни он так не уставал, ему было даже хуже, чем в тот день в Найроби, когда его нашли пьяным в канаве. После того случая он перестал заниматься журналистикой.

— Ты еще на связи? — спросила Лейла.

— Да, я здесь. — И снова пауза. Марчант посмотрел на Прадипа — он выглядел так, словно впал в транс: все время смотрел вперед и, казалось, не осознавал, что происходит вокруг него. Но главное, что он продолжал бежать. — Они позволили тебе оставаться на связи, — продолжал Марчант.

— Да. Я думаю, что в нынешних обстоятельствах это самое правильное решение.

«К чему этот формальный тон?» — подумал Марчант, хотя прекрасно понимал, что она не может поступить иначе; все спецслужбы наблюдали за ними: в Доме на Темзе, в Челтнеме, в Лэнгли.

Марчант представил себе, как он выглядит на изображении, переданном со спутника, который находился над южной частью Лондона. Его воображение нарисовало бегунов: маленькие фигуры, движущиеся по игрушечным улицам и стекающиеся к неизвестно откуда взявшемуся полицейскому кордону. Мысленно увеличив изображение, он понял, что не сможет преодолеть заслон. Пробежав пятьдесят ярдов, он услышал свой крик, истошный вопль о том, что он — врач. Но никто не услышал его. Что случилось с его голосом? Он казался таким слабым и терялся в шуме толпы, улюлюкавшей и возмущавшейся из-за остановки марафона. Он снова закричал, но едва расслышал свой голос за своим собственным шумным дыханием, ревом через мегафоны, стрекотанием вертолетов в небе над ним. Когда они начали замедлять бег, Прадип в отчаянии посмотрел на него. Его навигатор пискнул один раз.

— Лейла, Лейла, мы не можем пройти! — закричал в трубку Марчант. Его ладонь стала влажной от пота, он продолжал бежать, сжимая трубку как эстафетную палочку. Он слышал, как она переговаривается с кем-то. — Господи, Лейла, мы не можем бежать так быстро, пять человек загораживают нам дорогу.