– З…здравствуйте… – прошептала я, вмиг опустившимся голосом.

Петр Яковлевич необычайно радостно мне улыбнулся, заставив все тело содрогнуться от неожиданности. Я встала столбом, чувствуя, что в горле застрял ком.

– Присаживайся, Алиса, – ласково начал директор, все больше вгоняя меня в ступор, – знакомься, это – Александр Ромэн.

Я села за длинный стол и внимательно начала рассматривать мужчину напротив. Ничего необычного. Темные волосы, стриженные коротко и не очень ровно, серые глаза и очень строгий вид.

– Он секретарь твоего отца.

Я замерла и скривилась.

– Леди Алиса, – мужчина встал и поклонился мне.

Оглядела его, не в силах вымолвить не звука. Посмотрела на такого же недоумевающего директора. Петр Яковлевич тоже взглянул на меня, но его лицо озарила мысль, и он воскликнул:

– Вы не говорили, что ее отец – кто‑то из верхушки!

Секретарь пренебрежительно оглядел директора с ног до головы и проигнорировал.

Я уже ничего не понимала. Интерес был где‑то на задворках, голова болела, не в силах вынести новую информацию. Мне срочно нужно было поспать, иначе свалюсь в обморок или чего похуже. Но я не могла поддаться собственным желаниям. Здесь и сейчас я не имела права голоса. Если уйду, то последует более жестокое наказание.

– К сожалению, Ваш отец – Лорд Асгард, не смог приехать за Вами лично, поэтому отправил меня в качестве своего представителя, – новый виток слов секретаря моего отца, что отпечатываются в моей голове.

Лорд? Странное обращение секретаря к своему боссу. Всегда подозревала, что власть имущие люди этого мира – чокнутые. Но не до такой же степени! Хотя, может мой отец – иностранец? Глупо забивать голову не нужными домыслами, сейчас меня это мало интересовало.

Мужчины говорили об этом странном Асгарде, или как его там, как о моем отце. Никто из них не ставил под сомнение этот, скажем так, "термин" в отношении меня! Никто не собирается меня удочерять. Он и есть мой биологический отец.

Осознание накрыло волной неверия и яркой вспышкой понимания.

– Если Вы готовы, можем отбыть сейчас, – спустя пару минут заявил секретарь.

Он не давал выбора, лишь выдал утверждение. Откажись я сейчас, то, скорее всего, получу взбешённого "папочку", который примчит через пару часов и силой увезёт в мой новый "Дом".  Мне это не нужно. "Зачем" и "почему" – вопросы не для этого момента, сейчас я должна справиться с этими проблемами, а не добавлять новые. Так что беру себя в руки и пытаюсь контролировать панику.

– Можно мне время до завтра? Хочу собрать вещи и попрощаться со всеми, – хриплый сбивающийся голос выдавал эмоции.

Но никто не отреагировал на него. Мужчины улыбались мне, каждый со своей целью и пониманием ситуации.

Директор "Надежды" делал это заискивающе и облегченно. Он был рад моему скорому отбытию, но что‑то заставляло его переживать. Может то, что в любую секунду я могла нажаловаться на неприемлемые условия жизни, казнокрадство и неправомерные действия его и сотрудников Дома? Все это было неправильным, однако Петр Яковлевич с таким же рвением закрывал глаза на многое, что здесь творилось без его участия, по большей части бросая пыль в глаза администрации.

Я молчала всегда и собиралась делать это впредь. На кону стояла не одна моя жизнь.

Секретарю отца видимо было свойственно улыбаться так, будто я сейчас упаду на пол и буду биться в истерике. Он будто ждал этого и был готов к прыжку, дабы спасти даму из беды. Это несколько выбивало меня из колеи.

– Хорошо. Завтра утром я буду здесь, – с сомнением взглянул на меня мужчина.

Снова ситуация без выбора. Никогда не любила таких людей. Однако в этом виноват не секретарь неожиданно появившегося отца, а сам загадочный "Лорд Асгард", который даже не соизволил явиться за доченькой лично. Не думаю, что в ближайшем будущем мы с ним подружимся и будем вместе плюшки печь. Так что, как бы богат и влиятелен он ни был, я собираюсь не узнавать его до конца своей жизни. Потому завтра, как только явится Барсик, я исчезну из жизни Дома навсегда.

Мне будет жаль, что я больше не увижу маму и Карину, которая вряд ли захочет бежать со мной. Но меня здесь ничего не держит. Я всегда была вольна в своем выборе: уйти или остаться. Сейчас чаша весов качнулась в сторону первого. Надеюсь из‑за меня ни у кого не будет проблем. Ведь дети и подростки, пропадающие и возникающие, словно из пустоты, здесь – не редкость. Мой случай так же замнут, а я буду уже далеко.

Спокойно встала, подчёркнуто вежливо попрощалась и вышла из кабинета. Прошла по коридору и свернула в столовую.

Куча мыслей витала в голове. Да я даже представить себе не могла такого развития событий! Рой, который жужжал в сознании, лишь усиливался, словно там образовался улей. Мне было плохо, немного тошнило. Однако в сон клонило больше всего, так что я боролась именно с ним.

Меня ждало наказание на кухне, однако стоило мне войти в неприметную серую дверь, как легкие сжало, а в голове стало пусто. Я села на каменный пол и опёрлась спиной на мойку. В глазах потемнело, и я завалилась на бок.

Я потеряла сознание.

03

Пробуждение было резким. Я вздрогнула от едкого запаха нашатыря, что ударил в нос и голову. Веки были тяжёлыми, так что разлепить их я смогла попытки с десятой. В голове гудело и стучало, словно там завелись птички, и резко наступила весна. Сесть не представлялось возможным, из‑за чего я просто смотрела на Раю, которая расположилась на деревянном выкрашенном белой краской подоконнике и нервно перебирала какие‑то бумажки.

Медсестра с куском ваты вышла в другую комнату и прикрыла за собой дверь.

Мы находились в медпункте. Окна здесь были большие, зарешеченные, и дуло от них полноценными потоками ветра. Как только мама могла стоять к одному из них спиной? Я лежала на кушетке с кожаной обивкой и морщила нос от запаха. Мне всегда казалось, что так пахнут медикаменты и инструменты медсестры, однако по какой‑то причине в заброшенных больницах пахло так же. Он всегда казался мне неприятным, скорее всего из‑за ассоциаций из детства. Я была болезненным ребёнком: вирусы из всей группы в первую очередь одолевали меня, причём дольше и сильнее всех. Часто ломала кости, падала и зарабатывала ушибы. Из‑за этого Раиса постоянно писала объяснительные директору, а тот в свою очередь отчитывался перед врачами, искренне верящими, что