Кто же этот таинственный продавец роз? С какой целью он поставил волшебный календарь на полку в лавке?

Старик Иоанн был когда-то знаком с женщиной по имени Элизабет. Во всяком случае, он выставил ее портрет в витрине. Была ли это та же самая Элизабет, о которой рассказывалось в посланиях, выпадавших из рождественского календаря всякий раз, когда Иоаким открывал очередное окошко? Там говорилось о маленькой девочке, которая была, пожалуй, не старше Иоакима. Но ведь с того времени прошло уже столько лет!

Проснувшись в пятницу 4 декабря, Иоаким сразу же открыл четвертое окошко в календаре. Правда, сначала он прислушался и убедился, что в доме стоит полная тишина.

На картинке перед ним предстал человек в голубом одеянии, похожем на ночную рубашку. В одной руке он держал длинный посох. Но Иоакиму было некогда изучать картинку, так как на его постель опять упала сложенная записка. Он развернул ее и прочел:

Иисус Навин

Элизабет Хансен и ангел Эфириил бежали вслед за овцой и ягненком с колокольчиком на шее. Они миновали красный деревянный домик, а за ним небольшие участки возделанной земли, расположенные на расчищенной от леса территории. Потом остановились на холме, и Эфириил показал рукой на огромное озеро.

— Это самое большое озеро в Скандинавии, — объяснил ангел. — Мои часы показывают тысяча восемьсот девяносто первый год от Рождества Христова, а мы все еще в Швеции.

Из озера вытекала быстрая река, через реку был перекинут мост, и они перебрались по нему на другую сторону.

Это Гёта-Эльв, — объяснил Эфириил. — Мы пойдем по старой проселочной дороге вдоль ее берега.

— Бяша, бяша, бяша, — позвала Элизабет, но овца с ягненком снова припустились бежать.

На пути показалась деревня, на околице стояла выкрашенная в красный цвет деревянная церковь: к ней направлялся поток людей со всех концов деревни. Большинство шли пешком, но некоторые сидели в крепко сколоченных двуколках, запряженных лошадьми. Мужчины были в черных костюмах и шляпах, женщины — тоже в черном. Некоторые держали в руках сборники псалмов.

— Наверняка сегодня воскресенье, — заметила Элизабет.

Они приостановились на пару секунд, чтобы посмотреть на этих людей. Вдруг какой-то маленький мальчик заметил их, но едва он успел пошире раскрыть глаза, как ангел Эфириил продолжил свой бег. И Элизабет поспешила за ним, чтобы не отстать от всех. Один разок она все же оглянулась, но люди перед церковью уже исчезли из поля зрения, также как и лошади с повозками.

Когда деревня осталась далеко позади, Элизабет повернулась к ангелу и сказала:

— Нас заметил только один маленький мальчик.

— Вот и прекрасно. Мы стараемся не привлекать к себе внимания. Случается, что кто-то порой увидит нас, но длится это всего одно мгновение.

Они продолжили свой путь среди лесов и полей. Время от времени они встречали людей, которые развешивали сушиться сено на колья с поперечинами или жали рожь и пшеницу, чтобы не испугать их, им порой приходилось сворачивать с дороги и двигаться в обход.

Вскоре овца с ягненком оказались на пастбище со свежей, ослепительно зеленой травой.

— У нас снова появилась надежда погладить ягненка, — прошептала Элизабет. — Если мы только сумеем осторожно подкрасться.

Но не успела она договорить до конца, как заметила, что к ним приближается какой-то человек, одетый в голубую тогу. В одной руке он держал длинный посох с загнутым концом. Подойдя к ним, человек торжественно произнес:

— Мир да пребудет с теми, кто идет по узкой дорожке вдоль Гёта-Эльв. Я пастух. Меня зовут Иисус Навин.

— Значит, ты один из нас, — обратился к нему ангел Эфириил.

Элизабет не поняла, что имел в виду ангел. Но пастух отозвался:

— Я пойду с вами в Святую землю, потому что должен быть там на поле, когда ангелы провозгласят радостную весть о рождении младенца Иисуса Христа.

И тут Элизабет пришла в голову счастливая мысль:

— Если ты взаправду пастух, то, наверное, сможешь приманить ягненка.

Пастух низко поклонился:

— Для подлинного пастыря это самое простое дело.

И пастух решительно направился к овце и ягненку. Вскоре ягненок уже опустился на землю перед Элизабет. Элизабет встала на колени и погладила ягненка по мягкой шерстке.

— Наверное, ты самая быстроногая мягкая игрушка на свете, — сказала она. — Но я все же поймала тебя в конце концов.

Вскоре пастух ударил посохом о землю и провозгласил:

— В Вифлеем, в Вифлеем!

Ягненок и овца вновь пустились бежать. А за ними — пастух, ангел и Элизабет.

И опять на их пути оказался маленький городок. Прямо с холма они увидели стайку тесно прижавшихся друг к другу красных деревянных домиков, на бегу ангел успел сообщить Элизабет, что город называется Кунгельв.

— Это название означает «королевская каменная плита», потому что здесь встречались скандинавские короли для обсуждения своих важных дел. Одним из них был Сигурд Йорсалфар.

Йорсалфар! Элизабет это имя показалось таким смешным, что она расхохоталась.

— Значит, он наверняка был отцом мальчика или девочки по имени Йорсал {Far (норв.) — отец.}, — сказала она.

Но ангел покачал головой:

— Йорсалфар означает «посетивший Иерусалим». Сигурда назвали так потому, что он совершил паломничество в Святую землю {Farer (норв.) — путешественник, здесь: паломник. От этого слова и произошло прозвище Сигурда.}, туда, где родился младенец Иисус.

Овца и ягненок бежали уже далеко впереди. За ними спешил пастух Навин. Элизабет и ангелу Эфириилу пришлось поднапрячься и побежать быстрее. Вскоре они увидели большой город в устье Гёта-Эльв. Они остановились на холме, чтобы взглянуть на город. По улицам прогуливались дамы в длинных платьях и мужчины в шляпах и с тростью в руках. Некоторые восседали в красивых каретах, запряженных парой лошадей.

— Это Гётеборг, — объяснил Эфириил. — Мои часы показывают тысяча восемьсот четырнадцатый год, именно в эти дни Норвегия освободится от датского владычества и заключит унию со Швецией. Теперь у Норвегии будет своя конституция.

Пастух Навин оглянулся и махнул им рукой.

— В Вифлеем, — провозгласил он, — В Вифлеем!

И все они побежали дальше.

Едва Иоаким успел спрятать листок бумаги в секретную шкатулку, как мама вошла к нему в комнату.