Всего через три дня строителя казнили вместе с неизвестными мальчишке бунтовщиками и преступниками. Эйг ходил к ростовщику, он хотел потребовать деньги обратно, кричал что-то, даже пытался подраться, но ему нечего было предъявить. Никаких доказательств не имелось, родственник утверждал, что впервые видит сына строителя и ни в коем случае не стал бы идти против короля и его палачей и кого-то подкупать.

А вот бумаги по дому были подписаны. Срок, за который Эйг должен был отдать всю сумму, Кайрус счел издевательством, взрослый не сумел бы заработать нужное, а детям и подавно платили сущие копейки. Вскоре главаря шайки с сестрами прогнали на улицу, старший отпрыск строителя работал, сколько мог, и все, кроме денег на еду для себя и сестер, он тратил на выплату долга, но дело почти не двигалось с места.

К старшей из девочек нередко приставали на улицах, и юноша был вынужден отдать двух сестер помощницами к прачкам, а третью, которой уже впору было копить приданое, к пожилому бездетному рыбаку. Девочки трудились ничуть не меньше брата, но не получали за это ничего, кроме крова и еды. Рыбак оказался совсем не добрым человеком, юноша предпочел не вдаваться в подробности и только заявил, что теперь у него осталось лишь две сестры.

Сам же Эйг продолжал экономить на всем и только и делал, что работал и носил монету за монетой. Спустя всего три или четыре цикла – он потерял счет времени – уставшему, выбившемуся из сил и заметно исхудавшему сыну строителя сообщили, что больше он может не стараться и дом теперь принадлежит ростовщику. Время на выплату долга закончилось. То, что юноша сумел заработать и принести, отпрыску казненного не вернули и вновь сделали вид, что не понимают, о чем он говорит. Эйг второй раз попался в ту же самую ловушку и на этот раз лишился всего, в том числе и надежды.

Расстроенный, обозленный на весь мир, он много раз наведывался к ненавистному двору, кричал под окнами и требовал свое, но вместо того, чтобы вернуть хоть что-то, юношу избили охранники любителя обманывать честных людей, да так, что тот с трудом смог доползти до своего угла, который ему выделил кузнец взамен на посильную помощь.

Боль не позволяла Эйгу вставать несколько дней, и в итоге кузнец прогнал его за безделье. Там, где юноша подрабатывал по утрам и вечерам, также быстро нашли замену пропавшему.

Чтобы выжить и чувствовать себя под защитой, мальчишка приткнулся к небольшой группе культистов и отправился вместе с ними прочь из города, в котором больше нечего было делать. Тащить с собой кое-как пристроенных сестер он не решился. За время общения с Культом Первых, которые называли себя Посланниками, сын строителя убедился, что нынешние правители недостойны жить. Раньше он верил в Богов и молился, мать водила его в Храм, а в Новых Землях – к алтарю с деревянными фигурками, рядом с которыми стояли богослужители. К последним семья приходила в каждый требуемый для этого день, чтобы очистить тела и души. Но Боги не спасли ни потерявшего веру отца, ни мать, которая до самой смерти молилась и просила не о собственной жизни, а лишь о помощи семье, о том, чтобы ее дети ни в чем не нуждались.

Рассказ не тронул сердца Кайруса – он слышал много похожего. Бывали истории и более ужасные, и с худшим концом. Годы сделали его черствее, и потому мужчина сумел выслушать не только излияния о печальной жизни сына строителя, но и истории его спутников. В чем-то они отличались, но в каждой – ростовщики отбирали дома и лавки, преимущественно те, которые располагались в самых удачных местах.

Родителей, в особенности мужчин, а также более взрослых братьев забирали в тюрьму, а чтобы спасти кормильцев, родственники закладывали, что только могли, но в итоге никого не отпускали, а долги выплачивать не получалось. Дома быстро находили себе нового владельца, так, будто стоили копейки. Двое товарищей Эйга рассказали, что лавки приобрели люди, которые маловероятно смогли бы когда-нибудь накопить на хорошее место. Кто-то из покупателей домов раньше и вовсе ничего не имел, а кто-то держал лавку, в лучшем случае, во внешнем городе.

Казалось, новых владельцев совершенно ничто не связывало, но Кайрус запоминал подробности, имена, месторасположения и ремесла пострадавших. Про себя палач решил, что постарается, как только представится шанс вернуться в Сантаун, донести до Его Высочества и Его Величества настолько полную информацию, насколько сможет. Ростовщики всегда чувствовали себя слишком уверенно и старались обезопаситься, еще и перечисляя немалые суммы в королевскую казну. По всему Ферстленду, а может, уже и в Новых Землях, у них имелись свои люди. Палач слышал, что те обитают только в столицах, так как по-иному невыгодно. Порой поговаривали, что все ростовщики – родственники и подчиняются одному, сидящему в Санфелле, но Кайрус не верил в это.

Эйг с приятелями признался, что они шли к палачу с одной-единственной целью – поквитаться. Хотя бы с одним из перечня обидчиков. Кайрус поведал в ответ, что не помнит ни одного имени из тех, которые ему назвали. Трижды он казнил на площади людей, ранее допрошенных его соратниками, так как у них привалило другой работы, но плохо запомнил, как звали несчастных. Он зачитывал приговор и почти сразу же освобождал память от ненужного.

Кроме семьи Кайруса в городе проживало еще несколько, в том числе и Иол с родней. Хотелось верить, что приятель ни при чем и не помогал ростовщикам обманывать горожан. Мысль, что человек, у которого в последние сезоны появилось прилично средств для приданого внучкам, может быть одним из тех, кто не чтит законы и действует за спиной Его Величества, посещала Кайруса уже несколько раз. Он решил в первую очередь обязательно убедиться в невиновности друга, а если тот все же виновен, то просить Его Высочество о снисхождении.

Да, скрывать от Клейса Фореста кого-либо, пусть и друга, мужчина был не намерен. В конце концов, Иол приносил такую же клятву и имел собственную, уже седую голову на плечах. Чем больше Кайрус слушал, тем больше понимал, что требуется незамедлительное вмешательство, но отпускать палача с докладами из лагеря пока не думали. Ивтад говорил, что нужно дождаться призыва. Как тот будет происходить и когда именно, культисты не сообщали, но готовились обитатели лагеря знатно.

Группы людей продолжали прибывать и приводить новых пленников – и женщин, и мужчин. Среди них были те, у кого на одеждах проглядывались гербы, и те, кто очень отличался от местных жителей, – темнокожие, с цветными рисунками на теле, говорящие на чужом языке. Их зачем-то отловили в Новых Землях и тащили с собой через море и половину материка.

Кайрус продолжал тщетные попытки переубедить Ивтада, пытался узнать еще что-то важное у приверженцев Культа Первых, но в обоих делах потерпел поражение. К пленникам его также пускали весьма неохотно, он прорывался, лишь когда его оставляли без присмотра. Подавляющее большинство не желало разговаривать, а нередко предпочитало не замечать мужчину вовсе.

На открытых участках тел несчастных палач видел следы от плети – скорее всего, так людей убеждали прекратить кричать или бросить мысли о побеге. Виднелись полосы от кандалов на руках и ногах, но не более. Истощение принесло куда больше вреда, чем мучители. С другой стороны, Кайрус встретил и нескольких пленников, которых подвергали пыткам. Чем одни представители знати отличались от других и почему кто-то заслужил особой жестокости, мужчина не знал. Он интересовался у главаря и стороживших его мужчин, но понял только, что пытать бастардов, коих оказалось намного больше, чем лордов и леди, считалось занятием неинтересным.