используемой для расчета индекса цен), рост средней покупательской способности в период с 1860 по 2020 год можно оценить, с одной стороны, как двух-трехкратный, с другой – как пятнадцати- или двадцатикратный (а не десятикратный, как говорилось выше[24]).

О многообразии социальных и экологических индикаторов

Помимо прочего, для нас жизненно важно принять в расчет то обстоятельство, что общий рост народонаселения Земли, промышленной продукции и доходов начиная с XVIII века осуществляется за счет нещадной эксплуатации природных ресурсов планеты, а потом задаться вопросом о том, насколько она способна выдержать этот процесс, и подумать об институциональном инструментарии, позволяющем направить его в совершенно другое русло. Здесь опять же надо задействовать целый набор индикаторов, позволяющих всем его участникам со стороны общества выработать равновесные, многосторонние представления об истинном прогрессе в экономической, социальной и экологической сферах. Если говорить об индикаторах макроэкономических, то в их отношении гораздо предпочтительнее пользоваться понятием не внутреннего валового продукта (ВВП), а национального дохода. Здесь можно выделить два основополагающих различия: национальный доход равен ВВП (сумме произведенной в стране продукции и предоставленных услуг за один год) за вычетом обесценивания капитала (иными словами, износа оборудования, машин, зданий, задействованных в процессе производства, теоретически включая и естественный, он же природный капитал), плюс-минус чистый доход от капитала или труда, затраченного за границей или с привлечением иностранной рабочей силы (в зависимости от конкретной страны этот показатель может быть положительным или отрицательным, однако на мировом уровне по определению является нулевым)[25].

Давайте обратимся к конкретному примеру. Страна, добывающая из своих недр нефти на 100 миллиардов евро в год, дополнительно производит ВВП в размере тех же 100 миллиардов. Но ее национальный доход равен нулю, потому что природный доход данного государства уменьшился точно на такую же величину. Если мы решим вычесть отсюда еще и общественные издержки от выбросов углерода при сжигании искомой нефти (что, как известно, обуславливает на планете глобальное потепление и вносит свой вклад в то, чтобы жизнь на ней со временем стала поистине адской), то национальный доход и вовсе уйдет в минус[26], хотя в действительности данный экологический фактор далеко не всегда принимается во внимание. Это демонстрирует, насколько важен выбор индикатора: одна и та же экономическая операция может дать нам положительный ВВП, но отрицательный чистый национальный доход. А это, в свою очередь, радикально меняет общественную оценку тех или иных инвестиционных решений в масштабах страны или отдельной компании.

Оперировать национальным доходом (с учетом расхода природного капитала и соответствующих общественных издержек), принимая во внимание неравенство в его распределении, вместо того, чтобы упорно держаться за ВВП и средние показатели, действительно предпочтительнее, но этого мало. По сути, независимо от финансовой стоимости общественных издержек от углеродных выбросов и прочих «экстерналий» (этим обобщенным термином экономисты называют нежелательные побочные эффекты экономической деятельности, такие как глобальное потепление, загрязнение окружающей среды или пробки на улицах), такого рода односторонняя денежная оценка не позволяет должным образом принимать в расчет как нанесенный ущерб, так и ставки во всей этой игре. В ряде случаев подобный подход может даже поддерживать иллюзию, что все можно компенсировать деньгами, в том числе и возместить ущерб окружающей среде – для этого достаточно лишь правильно определить «надлежащую цену». Такого рода представления иначе как ложными и опасными не назовешь[27]. Дабы выйти из этого интеллектуального и политического тупика, нам жизненно важно взять на вооружение в первую очередь индикаторы, касающиеся непосредственно окружающей среды, например целевые показатели температуры, которые нельзя превышать, требования по биологическому разнообразию или же цели, сформулированные в терминах углеродных выбросов.

Помимо доходов, мы также должны анализировать неравномерность углеродных выбросов, причем с учетом мнений как тех, кто несет за них ответственность, так и тех, кто испытывает на себе их последствия. К примеру, если брать 1 % самых больших углеродных выбросов, то в 2010–2018 годах их на 60 % обеспечивали жители Северной Америки (см. График 3). Совокупный объем их выбросов превышал объем выбросов тех 50 % населения Земли, на долю которых их приходится меньше всего[28]. Последние, по большей части, живут в Южной Азии и африканских странах к югу от Сахары и, таким образом, первыми испытывают на себе последствия глобального потепления. В будущем роль индикаторов такого рода будет только возрастать – именно с их помощью можно будет оценивать, насколько страны выполняют взятые на себя в рамках международных соглашений обязательства, вырабатывать механизмы компенсации, а также создать систему «индивидуальных углеродных карт», которая наверняка войдет в институциональный инструментарий, необходимый для преодоления климатических вызовов. В более общем плане пересматривать экономическую систему как в общемировом масштабе, так и на уровне отдельно взятой страны в отсутствие объективной базы, сформированной на основе индикаторов этого типа, очень и очень трудно.

График 3

Распределение углеродных выбросов в мире в 2010–2018 годах

Интерпретация. В 2010–2018 годах доля Северной Америки в общем объеме углеродных выбросов (косвенных и прямых) в среднем составила 21 %; она составила 36 % всех выбросов, превышающих среднемировой уровень (6,2 тонны углекислого газа на человека в год), 46 % выбросов, превышающих общемировой уровень в 2,3 раза (крупнейшие игроки, составляющие 10 % от их общего числа и ответственные за 45 % от общего объема выбросов, против 13 % от общего объема выбросов для 50 % игроков, обеспечивающих минимальный вклад в глобальное потепление), и 57 % выбросов, превышающих общемировой уровень в 9,1 раз (крупнейшие игроки, составляющие 1 % от их общего числа и ответственные за 14 % от общего объема углеродных выбросов).

Источники и цепочки: см. piketty.pse.ens.fr/egalite

Без измерения неравенства не существует устойчивого развития

Но нам следует быть внимательными: решение не должно учитывать единственно индикаторы окружающей среды, напрочь забывая о социально-экономических показателях, влияющих на доходы. Причина этого очень проста: да, человек действительно должен жить в гармонии с природой, но кроме этого ему еще надо иметь крышу над головой, что-то есть, во что-то одеваться, иметь доступ к культуре и тому подобное. Но в первую очередь он не мыслит себя без справедливости. Поэтому если мы не можем оценить доходы, неравенство их распределения и динамику этого процесса во времени, то как тогда вообще вырабатывать правовые нормы, позволяющие сосредоточить усилия на самых богатых и переосмыслить организацию мировой экономической системы с тем, чтобы она стала приемлемой для самых неимущих? Без решительных действий, преследующих цель радикального снижения социально-экономического неравенства, нынешний климатический и экологический кризисы разрешить нельзя[29]. Чтобы достичь на этом пути прогресса, нам необходимо сочетать различные индикаторы, в том числе экологические и экономические, с