Таким образом, за всем этим прослеживается мыслительная деятельность древнейших поколений. Суть этого культа вне физической природы, она кроется в том таинственном мире, имя которому – человек.

Это возвращает нас к культу мертвых. Оба культа уходят корнями в глубокую древность и связаны настолько тесно, что древние свели их в одну религию. Перемешались между собой демоны домашнего очага, герои, лары. Согласно Плавту и Колумелу, в обиходе не проводилось различий между очагом и домашним ларом, а во времена Цицерона не было различий ни между огнем очага и пенатами, ни между пенатами и ларами. Сервий пишет: «Древние олицетворяли очаг с ларами», а Вергилий, не видя разницы, пишет то «очаг», то «пенаты». В «Энеиде» Гектор говорит Энею: «Троя вручает тебе пенатов своих и святыни: в спутники судеб твоих ты возьми их, стены найди им, ибо, объехав моря, ты воздвигнешь город великий». Вымолвив так, своею рукой выносит он Весту, вечный огонь и повязки ее из священных убежищ»[20]

Эней, взывая к тем же богам, называет их пенатами, ларами и Вестой.

Мы уже выяснили, что те, кого древние люди называли ларами или героями, были душами умерших, которым приписывалось сверхчеловеческое божественное могущество. Воспоминание об умершем всегда было связано с огнем очага. Поклоняясь одному, нельзя было забывать о другом. Они были связаны в почитании и в молитвах. Потомки, говоря об очаге, вспоминали имена предков. Так Орест, обращаясь к сестре, призывает ее вернуться к древнему очагу Пелопса, а Асканий, сын Энея, говоря о священном огне, называет его ларом Ассарака, словно видит в этом огне душу своего предка: «Молю вас Весты седой очагом, Ассарака ларом, святыней наших пенатов».

Латинский грамматик Сервий, обладавший глубокими познаниями, особенно по древнеримским государственным и религиозным древностям, греческой и италийской мифологии, истории старинного латинского языка, пишет, что в глубокой древности существовал обычай хоронить умерших в их домах, и добавляет, что «благодаря этому обычаю ларам и пенатам поклонялись в доме». Эта фраза дает ясное представление о связи между культом мертвых и культом огня домашнего очага. Можно предположить, что поначалу домашний очаг был символом культа мертвых, под каменным очагом покоился предок, и в его честь был зажжен огонь. Этот огонь поддерживал в нем жизнь и олицетворял его душу.

Это не более чем догадка, ведь у нас нет никаких доказательств. Зато доподлинно известно, что древние племена, из которых вышли греки и римляне, поклонявшиеся умершим и огню очага, исповедовали религию, нашедшую богов не в явлениях природы, а в самом человеке. Объектом поклонения была некая невидимая, находящаяся в нас самих, духовная сила, которая оживляет наши тела и управляет ими.

Через какое-то время эта религия стала утрачивать власть над душой; и, хотя ее власть постепенно ослабевает, но все-таки полностью не исчезает. Современница первых веков арийской расы, эта древнейшая религия так глубоко укоренилась в душе человека, что «даже блестящая религия лучезарного греческого Олимпа была не в силах искоренить ее; для этого понадобилось христианство». Вскоре мы увидим, какое огромное влияние оказала эта религия на социальные институты древности. Эта религия возникла в те далекие времена, когда индоевропейская раса только приступила к формированию институтов и определила направление развития народов.

Не следует думать, что эта древняя религия была похожа на те религии, которые возникли на более высоких ступенях развития цивилизации. Изучение многовековой истории человечества показало, что люди готовы признать любую религиозную доктрину только при соблюдении двух условий. Во-первых, бог должен быть один, и, во-вторых, религия должна охватывать все классы общества без исключения, быть доступной каждому человеку. Примитивная религия не соблюдала этих условий. Она не только не давала людям возможности поклоняться единому богу, но и сами боги не принимали поклонения всех людей. Они не являлись богами всего рода человеческого. Они даже не были похожи ни на Брахму, который, по крайней мере, был богом большой касты, ни на Зевса, являвшегося богом целого народа. В примитивной религии каждая семья могла почитать своего бога. Религия была исключительно домашней, семейной.

Необходимо уяснить этот важный момент, иначе будет сложно понять тесную связь, существовавшую между древними верованиями и укладом греческой и римской семьи.

Культ мертвых никоим образом не походил на почитание христианами святых. Одно из первых правил этого культа заключалось в том, что каждая семья могла поклоняться только тем умершим, кто являлся ее родственниками по крови. Только ближайший родственник должен был неукоснительно соблюдать погребальный обряд. Что касается ритуала жертвенных подношений, происходившего в установленные дни, то присутствовать могли только члены семьи; категорически исключалось присутствие посторонних лиц. Считалось, что умерший принимает подношения только из рук родственников и хочет, чтобы его почитали только потомки. Присутствие посторонних, не являвшихся членами семьи, нарушало покой манов. По этой причине посторонним было запрещено подходить к могиле. Человек, даже случайно коснувшийся ногой могилы, должен был умилостивить усопшего и очистить себя, поскольку подобный поступок считался нечестивым. Слово, которым древние обозначали культ мертвых (латины называли его paternare), свидетельствует о патриархальном укладе семьи. Отец, единственный истолкователь своей религии и единственный верховный жрец своей семьи, мог обучать ей только своего сына. Культ мертвых был не чем иным, как культом предков[21]

Нам совершенно ясно, что Лукиан высмеивал суеверия своих современников, когда говорил, что после смерти человек, не оставивший сына, не будет получать подношений, а значит, обречен на вечный голод.

В Индии, как и в Греции, подношения умершему могли делать только прямые потомки. У индусов постороннему, даже если это был друг, запрещалось присутствовать на поминальной трапезе. Закон был столь суров относительно подношений, которые должны делать только ближайшие родственники, что даже выдвигалось предположение, будто маны часто обращались с такой просьбой: «Пусть один за другим родятся в нашем роду сыновья, которые во все времена смогут предлагать нам рис, сваренный на молоке, с медом и маслом»[22]

Из этого следует, что в Греции и Риме, как и в Индии, на сына была возложена обязанность совершать возлияния и приносить жертвы манам отца и всем предкам. Пренебрежение сыновним долгом считалось проявлением непочтительности, самым тяжелым проступком, какой мог совершить человек, поскольку несоблюдение культа сказывалось на всех умерших предках. Такое отношение приравнивалось к отцеубийству, причем помноженному на число всех умерших предков.