я была в отчаянии, отец послал мне свой поцелуй, Иные стали бы утверждать, что то были следы от самолетов, пересекшиеся друг с другом, но я-то знала, что это гигантский белый поцелуй, который он начертил для меня в небесном пространстве.

Поэтому я смотрю в небо в поисках посланий от него и иногда вижу их, а иногда нет. Обычно, если хорошо вглядеться, можно рассмотреть важное сообщение в скоплениях облаков. Я, например, уверена, что группа кучевых облаков поведала мне, что с Уинстоном все будет окей после операции, которую ему сделали шесть лет назад. А когда я ждала результатов экзаменов по грамматике и пришла сюда, убежденная, что провалилась, я вначале увидела плоский серый покров слоисто-дождевых облаков. Потом небо прояснилось, и тонкий луч солнечного света осветил Болтон. Я не знаю, сиял ли он именно по поводу моих экзаменов в средней школе, но на следующий день пришло письмо, где мне предлагалось место в университете. Прошлой весной я была убеждена, что завалила экзамен по французскому, но «барашки» на небе расположились таким образом, что я получила «a».

Сегодня я опять увидела «барашки», составившие фантастический клубящийся спинной хребет прямо над моей головой, анатомически абсолютно идентичный, вплоть до количества позвонков и маленького копчика; это точно был знак от отца. Я решила, что позвоночник высотой в милю означает скорое разрешение проблем.

Для начала я послала к черту все диеты, потому что это ужасная чушь. Какие я только не испробовала! Ты становишься голодной и несчастной, потом легкой и бездумной, потом голодной как волк и неуправляемой, с жуткой головной болью, будто тебе в брови вонзили огромные скрепки. На этом диета заканчивается. Еда — это мое самое главное удовольствие, она даже опережает чтение; еда в нашем доме — не просто прием пищи. Это сладкая вина, толстозадый упрек и вызов, брошенный высокому содержанию натрия.

— Что происходит? Почему ты не доела чипсы? — спросила Полл, когда я в последний раз попыталась прибегнуть к самому простому способу: сократить количество съеденного.

— Я уже сыта.

— Сыта? Ты сыта? Да ты обычно съедаешь в два раза больше и вдобавок кусок пирога. И десерт.

— Я хочу потерять пару фунтов.

Полл раздраженно засучила рукава, потом нагнулась и стала собирать тарелки.

— Я тебе уже говорила — напрасно тратишь время. Твои размеры — это генетика. Причем со стороны матери. Нет способа изменить то, что есть. Ты просто родилась толстой.

— Люди не рождаются толстыми, — попыталась возразить я.

Она пошлепала по своему круглому животу.

— Нет, это неизбежно. Посмотри на меня. Ноги как палочки и огромное пузо. Это саутворкский живот. У Кисси такой же, все женщины по этой линии выглядят точно так же. У тебя гены Кэслов — ты крупная со всех сторон. Невозможно побороть наследственность. Скажи спасибо, что это всё, что она передала тебе. Ты могла вообще стать недееспособной. Ну, будешь ванильное мороженое?

Высоко надо мной позвоночник превратился в длинные, тонкие, как дымка, пальцы, пальцы духа, указывающие на юг. Я поднялась выше по ступенькам.

— Папа? Если ты все еще здесь, мне действительно нужна помощь. Насчет будущего. Можешь дать мне знак?

Я смотрела, как у меня изо рта шел пар, который тут же растворялся в воздухе. Вдалеке слабо затарахтел вертолет. В двух метрах от того места, где я стояла, вьюрок вспорхнул на ветку боярышника, покачался на ней и улетел.

В это мгновение появился Уинстон, держа в пасти какую-то гадость. Я нагнулась, чтобы вытащить ее, но он оказался проворнее. Отдернув голову, он заглотил свою добычу, давясь и сопя.

Возможно, он вернет ее позже, блеванув на ковер в гостиной.

— Ну-ка, псина, пошли домой, — проворчала я, — вечно ты все испортишь. Что за манера?

Я вспомнила про позвоночник, вернувшись домой. Орал телевизор. Стоя в прихожей и отстегивая поводок Уинстона, я сказала:

— Полл, я хочу, чтобы ты звала меня Кэт.

Я говорила громко, потому что это была наболевшая тема, и я хотела сразу дать понять, что больше шутить не намерена.

Хмурое лицо Полл возникло в дверном проеме.

— Ты хочешь, чтобы я звала тебя кошкой?

— Нет, — раздался голос Собачника позади нее, — не глупите. Она хочет, чтобы вы называли ее кэб.

Уинстон медленно потащился на свое место, и я повесила поводок. Побуждение насадить себя на один из крючков для пальто было почти непреодолимым. Вместо этого я сдернула с себя куртку и повесила ее так резко, что порвала ворот. К счастью, Полл этого не заметила.

— Войди и расскажи нам все по порядку, — сказала она.

— Ты можешь выключить телевизор?

— Я выключу звук, — сказал Собачник.

Хорошо бы выключить твой звук хоть ненадолго, подумала я.

— Так зачем тебе нужен кэб? — спросила Полл, ненавидевшая любые причуды.

Я тяжело опустилась на диван.

— Мне он не нужен. Забудь о кэбах. У меня есть к тебе просьба.

— Никаких домашних животных у нас больше не будет, если ты об этом. Потому что это несправедливо по отношению к Уинстону. А кошек я не люблю, они приносят в дом всякую падаль.

— Так точно. — Собачник кивнул своей щетинистой головой. — А иногда и всякую гадость, которая еще жива. Моя мать однажды подцепила паразитов от мыши, после того как ее Бруно принес беременную мышку, и она убежала в подпол. Я ей говорю: «А я думал, что кошкам полагается ловить мышей, а не разводить их». — Он замолчал и уставился на экран, где грудастая женщина в футболке что-то мастерила у верстака.

— Никаких кошек и никаких кэбов. Просто послушайте меня, ладно? На самом деле я хочу немного изменить свое имя.

— Зачем это? — Полл перенесла вес на одну ногу и начала махать другой, выставляя на всеобщее обозрение свои панталоны. — Что плохого в твоем имени?

— Ничего.

— Так зачем же его менять?

— Ну, так проще.

— Что проще?

— Ну, Кэт — это короче, чем Кэтрин.

Они оба уставились на меня.

Полл медленно проговорила:

— Ты хочешь, чтобы мы звали тебя Кэт?

Я кивнула.

— Может, тебе еще привязать колокольчик на шею и ставить на кухне блюдце с молоком? — Она захихикала, а вслед за ней и Собачник. — Кэт? Кошечка? Кстати, ты действительно напоминаешь животное. Но тогда лучше уж звать тебя бегемотом. Или слоном. Хочешь, будем звать тебя Слонни?

Я встала, чтобы отправиться в свою комнату, и по дороге хорошенько наступила Полл на ногу.

— Ооо, черт возьми, смотри, куда ступаешь! — завопила она.

— Киска, — отчетливо расслышала я шепот Собачника, поднимаясь по лестнице.

* * *

Этой ночью я не могла заснуть.