Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда вы побываете въ другихъ крупныхъ, городахъ Европы, начиная съ Лондона, поживете въ Берлинѣ, въ Вѣнѣ в Римѣ, Флоренціи, Неаполѣ, Мадридѣ, въ провинціальныхъ городахъ Италіи съ ихъ архитектурной красотой и живописностью положения, посѣтите самые любопытные города Испаніи; отъ Сарагоссы до Кадикса — вы, конечно, не въ состоянии уже будете смотрѣть на Парижъ, какъ иа городъ, яко бы «неподражаемый» по грандіозности, изяществу, оригинальности стиля построекъ, богатству и высокой художественности памятниковъ зодчества. Старый Парижъ, даже въ самыхъ своихъ цѣнныхъ останкахъ, не выдержитъ сравненія не только съ Римомъ, но и съ Франціей, взятой въ цѣломъ. Они еще сильнѣе оттѣняютъ однообразіе и малую художественность построекъ новаго и самаго новѣйшаго Парижа. Припомните любую типическую парижскую улицу — будетъ ли это въ той части, которой главной артеріей служитъ me Monmartre, т.-е. въ центрѣ оптовой и розничной торговли, или, на лѣвомъ берегу Сены, какую-нибудь безконечную rue S-t Jacques, или на верхахъ, въ кварталѣ Батиньоль, или даже какую-нибудь весьма извѣстную и сравнительно элегантную улицу съ асфальтовой мостовой, выходящую на бульваръ, напр., хотя бы Rue Caumartin, гдѣ, въ послѣдніе годы, мнѣ приходилось живать. Это все-таки рядъ ящиковъ, почти безъ всякой наружной отдѣлки фасадовъ, закоптѣлыхъ и вообще довольно небрежно содержимыхъ, самаго буржуазнаго типа, построенныхъ по одному и тому же образцу. Оживление, краски, нѣкоторую пестроту придаютъ только магазины и лавки, кафе, ворота и подъѣзда отелей; но архитектура остается почти вездѣ ординарной. И что особенно бросается въ глаза — это общая запыленность и потертость строений нежеланіе домохозяевъ заботиться о внѣшнемъ видѣ домовъ, заурядная прозаичность стиля, представляющая собою рѣзкій контрастъ съ тѣмъ, что вы находите въ городахъ другихъ европейскихъ странъ, на континентѣ; особенно въ послѣднюю четверть вѣка въ Берлинѣ и въ Вѣнѣ, гдѣ постройки и публичныхъ зданій, и частныхъ домовъ выказываютъ все-таки же больше иниціативы, если не вкуса, старанія придавать домамъ болѣе своеобразную видимость, прикрашивать ихъ, дѣлать ихъ привлекательнѣе и для постояльцевъ, и для уличной публики. Но надо при этомъ сказать, что Парижъ, съ конца имперіи (когда префектъ Гаусманъ началъ дѣйствовать, какъ перестраиватель и обновитель города) все-таки же сталъ наряднѣе. Раамѣры улицъ, новые бульвары, площади, общественныя зданія, монументы — все это богаче и блестящѣе; но общій типъ улицы мало измѣнился. Это, по прежнему, стѣны домовъ одного и того же окрашиванія, которые тянутся точно одииъ домъ на протяженіи полуверсты и больше. И только когда вы попадете въ кварталъ Елисейскихъ полей — вы находите гораздо чаще: разнообразіе въ стиляхъ домовъ, т.-е. барскихъ особняковъ. И общій колоритъ, хотя и можетъ показаться однообразнымъ, ио соединенъ съ нѣкоторымъ изяществомъ архитектурнаго стиля и — притомъ — стиля своего, французскаго. И даже этотъ общій темно-песочный колоритъ тесоваго камня при извѣстномъ освѣщеніи, и утромъ, и въ полдень, и на закатѣ солнца — даетъ иногда болѣе художественную ноту, чѣмъ въ самыхъ нарядныхъ кварталахъ новаго Берлина и Вѣны.
Главная линія бульваровъ — отъ Мадлены до Бастиліи — также довольно типичный образецъ безформеннаго стиля домовъ, въ которыхъ преобладаютъ пережитки двухъ эпохъ — царствованія Людовика-Филиппа и второй имперіи. Можно сказать, что съ войны, въ теченіе послѣднихъ двадцати пяти лѣтъ, только центральный пунктъ бульваровъ, т.-е. площадь Оперы съ новой Avenue de l’Орега, обновилъ себя до неузнаваемости. А третья республика, на всемъ остальномъ протяженіи этой парижской артеріи, не достаточно проявила себя въ стилѣ уличной архитектуры. — И стоитъ вамъ только нѣсколько разъ проехаться на имперіалѣ омнибуса, отъ Бастиліи и обратно, чтобы убѣдиться, какъ много на этихъ всемірно-извѣстныхъ бульварахъ съ ихъ громкою репутаціей уличнаго изящества — дрянныхъ домовъ самаго ординарнаго буржуазнато склада, даже просто домишекъ, туда повыше, послѣ воротъ S-t Denis и S-t Martin. И все-таки общій видъ, для каждаго иностранца, остается бодрящимъ и привлекательнымъ. Всѣ, кто попадаютъ на бульваръ, живутъ именно на немъ, смотрятъ только на выставки магазиновъ, испытываютъ особое возбуждена отъ толпы, отъ движения экипажей, отъ яркаго освѣщенія, отъ всѣхъ приманокъ удобной и легкой жизни на міру.
Вотъ это-то и заставляло такихъ суровыхъ и постоянно раздраженныхъ людей какъ нашъ знаменитый писатель, улыбаться и повторять, что въ Парижѣ самое привлекательное — уличная жизнь и всего больше на главныхъ бульварахъ, въ извѣстные часы, отъ двухъ и до семи; а вечеромъ, къ часу открытія театровъ, и въ поздніе часы, отъ расхода театровъ до часу, до двухъ ночи.
Поразспросите людей пожилыхъ, знающихъ Парижъ тридцать и больше лѣтъ — французовъ и иностранцевъ, особенно русскихъ: такая ли оживленная и привлекательная жизнь на бульварахъ теперь, въ половинѣ этого десятилѣтія, какъ тридцать лѣтъ назадъ? Многіе вамъ отвѣтятъ, что прежде, т.-е. при второй имперіи, жизнь на большихъ бульварахъ была., или казалас, бойчѣе, оригинальнѣе и, главное, веселѣе. Опредѣлить это съ точностью — весьма и весьма трудно. Какъ во всѣхъ впечатлѣніяхъ, наше я играетъ первенствующую роль. Мы были моложе и бодрѣе, мы легче приходили въ веселое настроеніе, мы больше искали и меньшимъ удовлетворялись и намъ казалось, что