До точки на карте, в которой располагалось вполне себе симпатичное шале, он добрался около двух часов пополудни. Дорога с несколькими остановками на то, чтобы заправиться, размять ноги, перехватить кофе с сэндвичем и сделать на телефон несколько весьма впечатляющих снимков заняла восемь часов. Так что тело у Алекса слегка затекло. Поэтому, когда он зарулил на небольшую парковку перед домом – засыпанную гравием и аккуратно обрамленную по краям густым кустарником площадку, довольно плотно забитую почти дюжиной автомобилей и других транспортных средств, среди которых Алекс разглядел и хорошо знакомый мотоцикл Дитриха, – то не стал сразу звонить другу, а слез с «Харлея» и, сдвинув на шею очки, потянулся, а затем несколько раз присел и сделал пару-тройку широких махов руками. Усадьба, центром которой являлось шале, располагалась не в самой деревне, а в нескольких сотнях метров от нее, почти на опушке довольно густого леса и у подножия горного склона. Само шале было явно построено очень давно, за это говорило все – и пожухлый, но густой мох на здоровенных булыжниках, из которых был сложен первый этаж, и потемневшие бревна второго, и вообще общий вид постройки, но было основательным и неожиданно крупным. Ну для столь старинного строения. Сто или там сто пятьдесят лет назад (кто его знает, сколько точно лет этой постройке) в подобных местах строили куда скромнее… Алекс еще раз с хрустом потянулся и расстегнул шлем, тут же стянув его с головы, после чего выдернул из зажима на руле смартфон, который во время поездки использовал как навигатор, и набрал Дитриха.

Тот не отвечал долго, минуты три, зато, прорезавшись, сразу взял быка за рога.

– Привет, ты где?

– Ну судя по тому, что рядом стоит твой мотоцикл, то около твоего дома, – с осторожной иронией отозвался Алекс. Уж больно голос у Дитриха был каким-то напряженным.

– Отлично, я сейчас… – и сразу же отключился. Алекс несколько недоуменно хмыкнул. Судя по реакции приятеля, с этим днем рождения не все так просто. И Дитрих, похоже, рассчитывает на него как на группу поддержки. Недаром приглашение на день рождения последовало сразу после его весьма напряженного разговора с матерью… Ну и пусть. Он, Алекс, совсем не против. Но при этом он изо всех сил постарается зарекомендовать себя перед родителями Дитриха с самой хорошей стороны. Потому что друзья-то приходят и уходят, а мать и отец – это навсегда. Других не будет. И если он произведет неблагоприятное впечатление, то со всеми надеждами, которые он питал в отношении этого дня рождения, скорее всего, можно будет полностью распрощаться.

Дитрих появился только через десять минут. И не один, а в сопровождении весьма миловидной женщины среднего возраста. Судя по некоторому внешнему сходству, это, скорее всего, была мама Дитриха. Ну или тетя. Или старшая сестра…

– Вот, мама, знакомься, это мой коллега и лучший друг Алекс Штрауб. – Ага, значит, верным оказалось первое предположение. Но выглядит она как-то не слишком радушно… Нет, дежурная улыбка, приклеенная к лицу женщины с момента ее появления на крыльце, сразу после слов Дитриха усилила интенсивность на несколько уровней, при этом все так же продолжая оставаться приклеенной. Алекс улыбнулся в ответ, постаравшись сделать это как можно искреннее. Но на первый взгляд это не принесло никаких дивидендов. Улыбка женщины не изменилась ни на йоту, а тон, которым она к нему обратилась, можно было принять за добродушный лишь с большой натяжкой:

– Guten Tag [11], мы рады, что вы выбрали время, чтобы посетить наше скромное семейное торжество, – причем Алексу показалось, что слово «семейное» она явно выделила голосом, при этом бросив в сторону сына весьма выразительный и отнюдь не теплый взгляд. Но тот лишь усмехнулся, причем весьма нагло, и эдак торжественно продолжил:

– Он – русский. Я подумал, что пригласить его будет весьма хорошей идеей. Ну чтобы немного разбавить нашу скучную немецкую компанию.

Брови матери Дитриха изумленно скакнули вверх, а лицо слегка искривилось в недоуменной гримасе, но она почти мгновенно справилась с собой и снова натянула на лицо все ту же улыбку.

– Хм… не знала, что это твоя инициатива, – пробормотала она в сторону Дитриха, после чего повернулась к Алексу: – Что ж… тогда – добро пожаловать в наш скромный дом, – после чего развернулась и двинулась в сторону входной двери. При этом ее спина явственно демонстрировала, что женщина чем-то сильно недовольна. Дитрих же, наоборот, являл собой полное удовлетворение.

– Э-э-э… я, похоже, как-то не вовремя, – озадаченно произнес Алекс, окидывая друга растерянным взглядом. Но тот широко улыбнулся.

– Не бери в голову – все просто отлично! – и с довольным видом хлопнул его по плечу. – Ладно, пошли, разденешься в моей комнате. Там все сейчас носятся, так что им будет не до тебя.

Внутри оказалось весьма… винтажно. Узкий коридор, мощная лестница из потемневшего от времени дуба. Пара дюжин фотографий, висящих вдоль нее, наиболее старые из которых так и хотелось обозвать дагерротипами. Мощные деревянные балки над головой.

– Наш предок построил этот дом еще в середине девятнадцатого века, – сообщил Дитрих, заметив, что Алекс с интересом осматривается. – У его отца было пятеро детей – три сына и две дочери. Наш был самым младшим. Так что отцовское наследство ему не светило никак. Вот он, подзаработав, и озаботился тем, чтобы обустроить своей семье основательное родовое гнездо. Тем более что у него к тому моменту тоже уже стало пятеро детей. А потом и еще парочка прибавилась. То есть после него осталось четверо сыновей и три дочери. Вот он, кстати, на этом дагерротипе вместе со всей семьей. – Тут Дитрих ухмыльнулся и, наклонившись к уху Алекса, заговорщицки прошептал: – По семейным преданиям, деньги на такой большой дом наш пра-пра-пра – и так далее прадед заработал контрабандой во время австро-прусской войны. Уж не знаю, какую контрабанду и какой стороне он там таскал, но, судя по дому, дело оказалось весьма прибыльным, – после чего продолжил уже обычным голосом: – Но если тебе это интересно, то лучше обратиться к Urgroβvater [12]. Он о наших предках знает куда лучше меня. Все, что я знаю о них, я узнал как раз от него. Вон его комната, кстати, напротив моей. Только… – Дитрих слегка замялся, – ему уже восемьдесят восемь лет, и потому он немного того… Ну ты понимаешь.

Едва только они поднялись на второй этаж и вошли в комнату, как Алексу позвонила мама. Он достал телефон, посмотрел на экран, вздохнул и смущенно покосился на Дитриха. Тот широко усмехнулся и, понимающе кивнув, вышел из комнаты. А Алекс собрался с силами поднес телефон к уху.

– Да, мама… Нет, я в гостях, в Швейцарии… Да, у друга – у него сегодня день рождения, и он меня пригласил… – Алекс послушно поведал все свои новости, выслушал длиннющий и уже ставший дежурным инструктаж на тему: «Будь бдителен и не водись с плохими компаниями. Там и зарплата маленькая, и начальник идиет». Мама была в своем репертуаре, продолжая бдительно держать руку на пульсе жизни сына. Он даже уже слегка жалел, что в свое время научил ее пользоваться WhatsApp. Без этого с такими ценами на международную связь она бы доставала его не чаще раза в месяц… Однако рано или поздно все приходит к своему завершению. Но когда парень смог наконец нажать отбой и, отложив телефон, стянуть с плеч куртку, из-за не менее винтажной двери, сбитой из толстых деревянных плах, внезапно послышалась какая-то возня, а затем чей-то весьма звонкий голосок возбужденно прошипел: