Господи, боже. Лицо Эдгара за мгновение до того, как он воткнул нож в горло Кости, по сравнению с этим просто маска Микки-Мауса.

Пожалуйста. Я не хочу.

Ответом мне были холодные и влажные от крови объятия. Старуха обернула меня собой, а я только и могла, что повторять безголосыми губами «Не хочу, не хочу». Все закончилось так же быстро, как началось, – она прижала свои потрескавшиеся губы к моим и выдохнула, в мгновение отяжелев и свалившись грудой истерзанной плоти у моих ног.

Рядом слышалось булькающее дыхание Лестера. Он лежал на полу, прислонившись головой к кровати и зажимая рану в груди.

– Прости, Вера, – пробормотал он и потерял сознание.

* * *

Не знаю, сколько времени прошло. Лестер лежал в своей крови, я – в крови незваной старухи, тщетно пытаясь собрать мысли и остатки самообладания. В голове отдавались мои собственные слова. Я не хочу. Не хочу. Пожалуйста. Холод постепенно рассеивался, в комнате светлело. К рукам и ногам прилила кровь. Одновременно адреналин начал выветриваться, оставляя меня едва ли более живой, чем кто-либо в этой комнате.

«Она тебя не заменит». Что он имел в виду? Кто она вообще такая? Почему Лестер позволил себя ранить? Разве он не мог просто испариться из комнаты?

Я с трудом заставила себя отвести взгляд с точки на дальней стене. Через десять вдохов и выдохов согнула пальцы сначала правой руки, потом левой. Ощущение было такое, будто тысячи игл воткнулись под кожу.

Это пройдет. Сейчас надо выбираться отсюда.

Я выползла из-под мертвого тела и огляделась. То, что совсем недавно было грозной старухой, теперь неуклюжей грудой лежало на полу у моих ног. Наума нигде не было видно. Лестер лежал на спине. Глаза его были закрыты, ладонь безвольно покоилась на груди, сквозь рубашку просачивалась кровь. Я вгляделась в отрешенное лицо – веки с голубоватыми прожилками подрагивали, от линии губ осталась одна ниточка. Грудь вздымалась едва-едва.

Волшебник хренов. Он знал, что за мной придут.

Представить, что он не ранен, точно будет стоить мне остатков души. Я сжала ладонями виски, пытаясь собраться с мыслями. Что делают люди в таких ситуациях? Звонят в «скорую»? В полицию? Или в ближайшую больницу?

Кажется, телефон так и остался в шкафу. Я с трудом поднялась и побрела к полоске света в конце узкого коридора. Каждый шаг отзывался острой болью в ступнях.

По кухне уже разливалось белесое марево рассвета. Я открыла шкаф, тяжело оперлась на полку с макаронами и набрала «03». В трубке зазвучали гудки.

– Служба «Скорой помощи», что у вас случилось?

– Ахм… – выдохнула я, с ужасом поняв, что не могу произнести ни звука. Там, где раньше рождались звуки, зияла пустота.

– Алло, говорите. Что у вас случилось?

Я громко задышала в трубку. Может, они решат, что тут человек при смерти? Вроде бы телефоны на станции «Скорой» определяют адрес. Или это только в кино?

– Говорите, вас не слышно!

Я тяжело опустилась на корточки, физически ощущая, как циркулирует кровь в ногах. Пожалуйста. Лестер единственный умеет обращать фантазии явью. Он такой же, как я. Он единственный помнит, что со мной случилось.

– Вас не слышно, – снова сказал голос.

В трубке послышались гудки. Я вернулась в комнату – мне казалось, что я спешила, но тело двигалось едва-едва. Наум так и не объявился. Я заглянула под кровать, под старое полосатое кресло – может, он забился туда и ждет? Но кроме пыли там ничего не было.

Лестер все еще дышал. Поборов брезгливость, я проверила пульс у старухи – мертва. Что бы она со мной ни сотворила, ничего хорошего это не сулило.

Я замерла посреди комнаты. Мысли разбегались. Почему она пришла именно ко мне? Где ко всем чертям Наум – не мог же он исчезнуть? И что мне делать с трупом в квартире?

За окном взвыла сирена. Я подскочила – точнее, подумала, что подскочила, а на деле лишь слегка повернула голову. Из окна я видела, как машина с белыми и синими мигалками пыталась приткнуться в углу крошечного дворика.

Это не «скорая». Это полиция.

Думай, Вера. Думай.

У меня в квартире труп и смертельно раненый мужчина. Я только что потеряла голос и не смогу объяснить, откуда они взялись. Отличный повод наконец познакомиться с системой правопорядка родной страны.

Когда водитель припарковался, я уже приняла решение. Оглядела себя – ночнушка пропиталась кровью старухи и моим по́том. На улицу в таком виде нельзя.

Минута мне понадобилась, чтобы доковылять до ванной и смыть кровь, тридцать секунд, чтобы скинуть ночнушку и запихнуть непослушное тело в джинсы и футболку. Мгновение – застегнуть стоптанные босоножки и бросить взгляд на старинные часы. Пять минут восьмого.

Прости меня, Лестер.

Я выскользнула в коридор, нарочно оставив дверь открытой. Шагать по ступеням было все равно что по гвоздям, я цеплялась за перила, как пьяная. На втором лестничном пролете столкнулась с мужчиной в форме. Он оглядел меня и задал самый бесполезный вопрос из возможных:

– С вами все в порядке?

Рука сама дернулась к горлу. Может, он знает, как помочь с голосом? А вдруг он решит, что я убийца?

– Девушка?

Махнув рукой себе за спину, я скатилась вниз по лестнице.

На улице после грозы было прохладно. Сонный двор спального района казался необитаемым. Поймав на себе вопросительный взгляд водителя газели с выключенными мигалками, я поспешила в сторону автобусной остановки. Пустая дорога, пара машин. Где нахожусь, я представляла смутно, зато хорошо помнила карту городского метро. Уж там я точно сориентируюсь – и наконец доеду до мамы. Надо было раньше к ней съездить…

С рук и ног постепенно спадало онемение, иглы исчезли. Я пристроилась позади женщины в брючном костюме, решив, что та направляется к метро. И правда: за очередным поворотом замаячила красная буква «М».

В подземку я спускалась уже не одна. Людей вокруг заметно прибавилось – видимо, я попала в час пик. Интересно, что сделает Лестер, когда очнется? Как он объяснит, почему в квартире труп? Куда все-таки делся Наум? Не мог он просто исчезнуть. Это же кот, а не спичечный коробок.

Очередной вопрос застал меня у турникетов. Остальные не глядя прикладывали к мигающему датчику карточки, а я застопорилась, силясь вспомнить, где достать такую же. Кажется, в кассе, но без голоса мне в жизни не объяснить, что нужно. Да и последние сто рублей остались в сахарнице.

Под возмущенный окрик контролера я прошмыгнула через турникет, сбежала по ступенькам и запрыгнула в