Что еще… Кожа светлая, волосы и брови темные. Глаза странного серовато-серебристого оттенка, но мало ли чего на свете не бывает, вон у нашего короля они откровенно фиалковые.

Нет, внешность не выдавала особенностей девочки.

Эх, расспросить бы ребенка… Но и это не получится – немая ведь.

Так и не сумев сделать хоть какие-то полезные для себя выводы, я повел девчонку во дворец.

Мы шагали по кривым улочкам, порой настолько узким, что соседи, выйдя на свои балконы, могли запросто пожать друг другу руки. Булыжная мостовая чистотой не отличалась, хотя в кварталах мелких торговцев и ремесленников стоки для нечистот вели в закрытые выгребные ямы. Беднота обходилась без них, выливая помои прямо на улицу.

Ближе к Дворцовой площади дома раздвинулись в стороны, освобождая пространство настолько, что на улице свободно разъехались бы две кареты. На балконах выстроились затейливые горшки с яркими цветами, красивые особнячки радовали взгляд ровной, выкрашенной в разные оттенки штукатуркой. Высокие, увенчанные львами и горгульями заборы огораживали ухоженные сады.

Знать, в отличие от меня, предпочитала селиться ближе к светлым очам правителя.

Ну а центром и бриллиантом Луаны по праву считался королевский дворец. Прямые аллеи, расчерченные четкими геометрическими узорами, украшенные причудливо выстриженной живой изгородью и крупными цветами, вели к парадной лестнице. Само здание построил отец Фирита, до этого короли обходились скромным, мрачноватым замком, ныне подаренным жрецам Ирия, верховного правителя божественного пантеона.

Пустовато сегодня было в саду: ни дам, ни кавалеров. Не иначе как его величество с утра изволил гневаться. В такие дни придворные предпочитали отсиживаться по своим апартаментам, чтобы, с одной стороны, глаза лишний раз не мозолить, а с другой – их легко можно было найти.

Девчонка с любопытством глазела по сторонам, едва поспевая за мной, и руки не отпускала. У самых королевских покоев мы расстались. Я отправился на аудиенцию, оставив ребенка в маленькой комнате без окон – так пожелал король. Он у нас детей не особенно жалует, вот и на этот раз решился обойтись без смотрин. Выглядел его величество превосходно – глаза буквально сияли от удовольствия. Он улыбнулся и махнул в мою сторону надушенным платочком:

– Рассказывай, Дюс, о своих приключениях.

Рядом с его величеством, чуть согнувшись в подобострастном поклоне, стоял секретарь с бумагой и чернильницей.

Я послушно открыл рот. Это был первый этап допроса с пристрастием, которому меня подвергали после каждого выполненного задания. Еще предстояло сочинить письменный доклад. Скорее всего, не один. Потом доклады тщательно сверят с исписанными секретарем листками.

Наш хитроумный правитель тратил уйму времени на поиск следов измен и обмана.

Все-таки странный государь достался Наоргу. Внешне – прекрасен, как божество (имелся, кстати, соответствующий слух о том, что король сын бога, его, насколько я знаю, пустил сам Фирит). Высокий, хорошо сложенный, с миндалевидными глазами незабываемого фиалкового цвета, с золотистыми локонами до лопаток и лукаво изогнутым ртом, он действительно походил на юного бога. Невинного и милосердного.

Но внутри испорченный юноша был чернее самой грязной клоаки, словно в душу к нему сливались нечистоты всего мира. Каждый раз, когда я смотрел на его величество, мысленно задавал себе один и тот же вопрос: «Почему вся эта грязь никак не отражается на лице?!!»

Так не бывает, чтобы порок не оставил своих меток! Жестокость прячется в холодном взгляде, желчность – в опущенных уголках рта, злобу не может скрыть улыбка, но где все это у нашего короля?!! Даже мне, знающему Фирита как облупленного, хотелось верить его лживым глазам, что уж говорить об остальных!

Да… Сумел я найти себе достойного господина…

Мой рассказ уже подходил к концу, когда через неплотно закрытые двери в королевские покои проник отчаянный детский крик. Крик, полный смертельного ужаса и боли. Король побледнел, и охрана сразу же взяла его в плотное кольцо, желая увести подальше от опасности, но его величество с места не тронулся.

– Дюс, иди посмотри! – повелительно указал перстом на выход правитель. Я с охотой подчинился, вылетев за дверь быстрее арбалетного болта.

Посреди маленькой комнаты, похожей на шелковую шкатулку, в луже собственной крови лежал ребенок. Хватило одного взгляда, чтобы убедиться в том, что он мертв. Для того чтобы преставиться, достаточно колотой раны на груди, но убийца подстраховался и буквально открутил малышу голову, развернув ее на триста шестьдесят градусов. Я опустился на корточки и осторожно закрыл мальчишке глаза.

Бедный малыш! Как ты умудрился оказаться в ненужном месте в ненужное время?

Потом украдкой огляделся – надо было извернуться и найти свою подопечную. В том, что она осталась жива, я не сомневался.

Прятаться в этой комнате девчонка не может – потаенные местечки отсутствуют: нет ни громоздких шкафов, ни опущенных до самого пола портьер. Конечно, вполне могло статься, что девочку попросту увели по приказу того же Фирита, но тогда к чему весь этот фарс? И – для кого?

Из приоткрытой двери донесся ровный голос его величества:

– Викки, сходи и ты посмотри, а то ведь умрешь от любопытства.

Я тихо выругался и перетек ближе к выходу в коридоры дворца.

Правитель отправил ко мне своего секретаря! Не доверяет, раз решил добавить «глаза и уши».

Секретарь открыл дверь своим задом и, пятясь мелкими шажками, задвинул тощее тело в комнату. Разогнулся он только после того, как Фирит остался вне поля зрения, зато потом Викки хватило секунды, чтобы оказаться рядом с трупом.

Надо сказать, что повел себя мужчина довольно странно: вместо того чтобы внимательно осмотреть место преступления, любимчик короля схватил левую руку погибшего, шустро задрал рукав куртки и, как мне показалось, облегченно перевел дух. Затем Викки щелкнул крышкой чернильницы, с которой не расставался, наверное, даже во сне, и торопливо принялся выводить на нежной детской коже корявые загогулины. По-другому назвать кривые значки я не мог.

Это необычное поведение второй после повелителя гадины Наорга заставило меня сделать вперед пару шагов, и я чуть было не пропустил момент, когда дверь за спиной стала открываться. На пороге показалась служанка.

Хорошо, что реакция у меня мгновенная.

Пока женщина медленно разевала рот, чтобы завизжать, я успел заткнуть его своей ладонью, вытолкнуть дуреху вон, закрыть за собой дверь, разглядеть, кого служанка держала за руку, а еще достать нож и ткнуть его под ребра паникерши, сопроводив это действие словами:

– Молчи, коли жить хочешь!

У несчастной брызнули слезы из глаз, и она испуганно затрясла головой, обещая повиноваться.

– Уходи, я буду ждать тебя через полчаса у Нового моста. Не убережешь ребенка – разрежу на ремни! – нежно прошептал я на ухо служанке, не сомневаясь, что меня услышат. Потом опустил руки и уже громко сказал: – Иди и займись делом. Нет там для тебя ничего интересного!