Давно ничего не пивший Лёха с жадностью присосался к горлышку. Разом осушив полбутылки, после он сказал:

— Это… ну… А может, у вас и поесть найдётся?

Ему передали горсть сухарей. Раньше Лёха воротил бы нос от такой еды, но сейчас набросился на неё как уличный пёс.

— Попроще налегай на снедь, а то плохо сделается, — предостерегла Евдокия.

Пока юноша хрустел сухарями на всё поле, он в очередной раз вспоминал прошедшие сцены — бегство и бой с лешим. «Они вроде не враждебны ко мне, в отличии от того сектанта, — Лёха украдкой поглядел на соседей. — Неужели сектант отвалил? Надо бы спросить, чем всё закончилось».

Когда Лёха задал вопрос, лица борцов помрачнели — перед их глазами пронесся момент смерти Бельчонка и Глеба. Олег коротко рассказал про схватку и про спор с загонщиками, под конец упомянув о защитном куполе, что уберёг от корней.

— Я? Вызвал… купол? — растерялся юноша, остановив руку с сухарём на полпути ко рту.

«Итак, что мы имеем, — Лёха вернулся к еде, теперь кушая сдержанно. — Вариантов несколько. Я под наркотой и всё мне кажется? Это сразу отвергаю, ничего не употреблял. Или тогда, у руин храма, я упал, ударился головой и так мозг повредил, что возникают зрительные, слуховые и тактильные галлюцинации. Есть такая вероятность? Вполне. Однако ж для галлюцинаций уж слишком всё реалистично. Вкус сухаря и всё прочее я чувствую более чем хорошо. Ладно, оставим такое развитие событий как наиболее вероятное.

Второе… У руин храма в меня бахнула молния. И я сейчас лежу в больничке, в коме. Всё происходящее генерирует мой воспалённый мозг. Вероятное событие? Да. Только здесь та же загвоздка: слишком всё по-настоящему для видений. Наверное, образы в мозге должны быть обрывочными, нечёткими, иногда лишёнными последовательного смысла. Как во сне, короче. Пока всё вокруг не выглядит таковым. Да и может быть так, что в коме мозг работает минимально, и такие реалистичные видения не воспроизведёт.

Третье… Да ну, нафиг, третье можно смело отвергать. На сектантов, реконструкторов и прочих косплейщиков уже всё не спишешь.

Остаётся четвёртое… Всё происходит по-настоящему. Я или в прошлое попал или в иной мир. Бред, блин. Лучше вот как пока думать: я в коме или под галлюцинациями — предположим. Но всё так супер-реалистично, что действовать буду разумно и аккуратно, как будто в неоспоримой реальности нахожусь…»

— Звать как тебя? — вывел из размышлений Олег. — Откудова будешь?

— Алексей. Ну или Алексий.

— Или?

Юноша осторожничал в словах, решив не выдавать правды. «Если я в ином мире, то мне могут не поверить. Сочтут одержимым или ещё что нехорошее».

— Я не помню… Кажется, память потерял. Только имя в голове осталось. Кто знает, может и оно не моё. Просто очнулся в лесу, вот и всё.

Поначалу он хотел было попытаться говорить на старорусский манер, но за секунду до этого одумался, сочтя, что всё равно не сможет звучать правдоподобно, только подозрений больше вызовет. К тому же если тут правда параллельный мир, то история и культура могли развиваться чуть иным путём, и есть языковые особенности, не похожие на старые диалекты родного мира.

— Вот бедолага, — протянула Евдокия.

От обороны Лёха перешёл в нападение:

— Я даже год толком не помню. Вообще ничего. Только смутные обрывки. Расскажете, что последнее время в стране происходит?

Юноша тут же мысленно отругал себя, подумав, что его вопросы уж слишком походят на интерес настоящего соглядатая, каким его видел верзила-сектант. Борцы переглянулись, и Евдокия пустилась отвечать, иногда поправляемая Олегом или, реже, Ириной. Выяснилось, что сейчас тысяча пятьсот восемьдесят первый год от Рождества Христова, а правит Русским царством государь Иван Васильевич.

«Божечки, это Иван Грозный, — приуныл Лёха. — Надо ж было из всех эпох залететь именно в эту? Ну почему не в Российскую империю? Почему не в СССР? Или на тысячу лет позже? Хотя кого обмануть пытаюсь, везде бы я смотрелся не к месту».

Юноша осведомился о важных событиях текущего века. Так он узнал, что Русское царство воюет с поляками и шведами, что Европу колбасят войны на почве протестантской Реформации, что с юга всех достают османы, и как идёт эпоха Великих географических открытий.

— Токмо околесица всё это — геграфичские открытия, — презрительно бросила Евдокия. — Земля у них, дескать, круглая. Экий вздор! Плоская она яко лавка под тобой…

Всё это для Лёхи звучало знакомо, однако он не мог назвать себя любителем истории, а потому и не мог подчеркнуть детальные отличия между историческим развитием этого мира и родного. Хотя всё же кое-что очевидно отличалось — здесь есть чудовища и магия.

Причём волшебство зримое, со всеми этим файрболлами, молниями и тому подобным. Магия известна людям с древних времён, но тогда ей плохо умели пользоваться. А вот за последние десятилетия случился этакий магический Ренессанс. Сравнить его можно с изобретением порохового оружия. Вроде о порохе и разных его свойствах знали ещё тысячи лет назад, но огнестрелы получили широкое развитие сравнительно недавно. Так и с магическими искусствами, в постижении которых начало преуспевать последнее поколение.

— Вы… это… гмх… монахиня, И-ирина? — выдавил Лёха, смущённо поглядывая на девушку, которая теперь была облачена в мантию. — Ну, всё там знаете о вере?

— Знаю столько, сколько мне Бог мудрости даровал, — вроде ответила мягко и даже немного певуче, но Лёху будто холодком обдало.

— Ага. Я не сказать, что эксперт… ну, то есть, особый знаток в вере. Но в Библии или где-то ещё там — не помню — сказано, что колдовство — грех. Так ведь?

— Так.

— Тогда поясните мне, почему вы все магией пользуетесь? Вот в бою с тем пеньком вы все ведь колдовали, так? Даже вы, Ирина.

— Ой, да тебя не просто по головушке приложили, а, зримо, загруженная телега по ней проехалась на полном ходу, — всплеснула ручищами Евдокия. — Хочешь сказать, мы и монахиня против нечисти нечистую силу пустили в дело?

Доселе бесстрастное лицо Ирины едва заметно дрогнуло.

— Может, и телега проехала — сказал Лёха с виноватым видом. — Да вы меня простите, если невпопад что ляпну. Болен я.

— Ничего, — ответила Ирина. — Та сила, что мы призываем — дар от Бога. И направлена сила эта на защиту. Колдовство же — на погибель всех прочих и души самого колдуна.

— Точно так, и не поспоришь, — Лёха усердно закивал головой.

— Да не тряси ей так, ежели и вправду ушибленный, а то ещё дурнее сделаешься, — бросил Олег.

Различная нечисть, как и магия, тоже издревле так или иначе влияла на