Ротшильды всего на 10–12 часов раньше королевских послов информируют английское правительство о событиях, писал в частном письме Талейраи, как никто другой понимавший ценность своевременной информации в международных делах. Это происходит потому, что курьеры Ротшильдов пользуются специальными морскими судами, которые не имеют права перевозить никого, кроме этих курьеров, и отправляются в путешествие через Ла-Манш независимо от погоды.

Когда австрийский канцлер Меттериих приказал тайно распечатать послания Ротшильдов, они создали параллельную сеть шпионско-курьерской службы, единственной задачей которой было дать себя обнаружить и обыскать. Иначе говоря, параллельно сети информации была налажена и сеть дезинформации. И даже такой прожженный политик (и клиент), как Меттерних, попался на мякине дезинформации.

Шпионская служба была настолько хорошо налажена, что Ротшильды с самого начала стали играть на поражении Наполеона. Они первыми узнали, что убит последний наследник Бурбонов, вместе с которым были похоронены надежды на реставрацию династии. Раньше Наполеона III лондонская ветвь богачей осознала неизбежность войны между французами и немцами, а французская ветвь первой выведала трудности египетского правителя, который хотел продать Суэцкий канал французам, но не сходился в цене. Ротшильды не только передали эту бесценную информацию английскому премьеру Дизраэли, но и предоставили 4 млн ф. ст., что было под силу только одной компании в мире — компании братьев Ротшильдов. Излишне говорить, что из информации Ротшильды выжали все возможное — и в виде процентов, и в виде доверия, и в виде взаимопонимания, столь необходимого между сильными мира сего.

Крушение «вселенской» империи Наполеона послужило лишь прологом для респектабельного, крупномасштабного мошенничества Ротшильда. Нарождающаяся буржуазия увидела в этом предательстве пример для подражания, ибо «бизнесмен, по ее мнению, прежде всего должен быть предан не нации, не родине, не отечеству, а бизнесу». Вот уже более 150 лет в лучших университетах Запада, в которых пестуются высшие управленческие кадры, этот пример преподносится чуть ли не как эталон предприимчивости, торжество духа бизнеса, ибо истинный делец и в крушении империй, и в гибели наций, и в падении цивилизаций видит зигзаг судьбы для новых афер и пролог к новым барышам.

Коммерческие тайны приносили деньги, а деньги давали власть слабым торговцам и банкирам над могучими властелинами Европы с огромными боеспособными армиями. Именно в эту эпоху экономическая мощь третьего сословия стала подтачивать освященные солдатчиной, привычками и религией устои феодального деспотизма. Именно в эту эпоху надменные рыцари, которые с королями говорили на равных, униженно склонялись перед торгашами, чтобы те предоставили кредит или отсрочили платежи.

Через всю «Человеческую комедию» Бальзака проходит яростная и скрытая борьба позолоченной власти и золотого тельца: борьба между шпагой и франком, борьба между политической структурой и экономической экспансией, между дворянством и так называемым третьим сословием. И экономический шпионаж занимал в этой борьбе не последнее место.

«Что такое жизнь, — говорит банкир Гобсек, — как не машина, которую приводят в движение деньги?.. Золото — вот духовная сущность всего нынешнего общества. Я и мои собратья, связанные со мною общими интересами, в определенные дни недели встречаемся в кафе “Фемида” возле Нового моста. Там мы беседуем, открываем друг другу финансовые тайны. Ни одно самое большое состояние не введет нас в обман, мы владеем секретами всех видных семейств. У нас есть своего рода “черная книга”, куда мы заносим сведения о государственном кредите, о банках, о торговле. В качестве духовников биржи мы образуем, так сказать, трибунал священной инквизиции, анализируем самые на вид безобидные поступки состоятельных людей и всегда угадываем верно. Один из нас надзирает за судейской средой, другой — за финансовой, третий — за высшим чиновничеством, четвертый — за коммерсантами. А под моим надзором находится золотая молодежь, актеры и художники, светские люди, игроки — самая занятная часть парижского общества. И каждый нам рассказывает о тайнах своих соседей. Обманутые страсти, уязвленное тщеславие болтливы. Пороки, разочарование, месть — лучшие агенты полиции».

Здесь с научной глубиной и художественным блеском раскрывается, как много тайн связано с деньгами и какую роль играет «черная книга», или, попросту говоря, шпионское досье, в мире торгашей. Направляя движение золотого тельца, Гобсек и ему подобные направляли страсти своих должников, выискивая во всем корысть. Искусный Гермес и хитрый Плутос стали брать верх над кровавым Юпитером. Коммерция плодами труда и таланта становилась более выгодной, чем грабежи, хотя они не исключали друг друга, а скорее дополняли. Отнимать хитростью, а не силой стало девизом новой цивилизации, именуемой капитализмом.

Через секреты просматриваются логика гибели старых форм общественной жизни и победа новых, ибо секреты способны и разрушать империи, и создавать их. Победа купца в смертельном поединке с дворянином особенно явственно проявилась в закате Испанской империи и восхождении в зенит Английской.

Защищая святость католической церкви, Филипп II выслал из страны ремесленников-фламандцев, не без основания подозревавшихся в протестантизме, и благодарил небеса, что избавил святую Испанию от ереси. Англия возносила хвалу своим богам, что приютила фламандских мастеров. Благодаря им, до известной степени, она стала экспортером высококачественной мануфактуры, которой Альбион славится и в наши дни. Англия стала расцветать на стыке двух формаций, именуемых первоначальным накоплением капитала. Именно в этот период фабриканты нанимали на работу слабоумных, «не ведающих, что творят», а потому не способных выдать конкурентам секреты хозяев.

Новый Свет также не отставал от Старого. Трудно представить себе отрасли производства, в которых не осуществлялся бы шпионаж в самых различных направлениях. Такая отрасль американской экономики, как текстильная, берет начало непосредственно в разновидности шпионского ремесла, которое даже трудно назвать неэтичным, не говоря уже о подсудности подобных дел.

Что мог простой английский подмастерье сделать для американской экономики? Как это ни парадоксально, очень много. Вернее, сделал так много, что анализ развития хлопчатобумажной индустрии США начинается с того, что английский рабочий Сэмюэл Слейтер дал первый мощный импульс зарождению новой отрасли промышленности США. Во второй половине XVIII в. в Англии усилиями таких изобретателей, как Аркрайт, Кромптон, Хоргрэвс, была создана техническая основа хлопчатобумажной промышленности.

Понимая, что ее мощь концентрируется в передовой технике, Англия приняла все меры, чтобы предотвратить утечку промышленных секретов. Но рядовой рабочий, в котором никто не мог предвидеть ни компьютерной памяти, ни технического гения, не попал в поле зрения компетентных органов. Обычно американские авторы скромно упоминают о том, что «Сэмюэл Слейтер основал первую преуспевающую хлопчатобумажную фабрику в США с машинами, построенными по памяти. Стоит отметить, что фабрика Слейтера была оборудована только для прядения, а однониточная пряжа отпускалась семьям для производства ткани для собственных нужд или на рынок».