– Мама! – ко мне подошел Мишка, который так и не расстался с игрушкой, которая попалась ему в шоколадном яйце.

– Да, мой золотой, – погладила его по голове, тихонько восстанавливая свое внутреннее равновесие.

– А сто мы будем делать завтла? – сын смешно подставлял голову, чтобы я могла погладить его едва ли не по всем местам.

– Завтра мы идем к врачу. Пора выписываться в садик.

– Садик? – поморщился, но согласно кивнул.

А мне пора было заняться своей личной страницей, потому что деньги в моем кошельке по одному лишь желанию не появляются – их надо зарабатывать! Пока сын играл, я быстро написала небольшую заметку про себя, потом долго выставляла фотографии собственных работ, коих у меня скопилось достаточно много. И тихо порадовалась, когда появились первые лайки. Их оказалось так мало, но они были такими долгожданными, что просто млею от счастья. А потом мой день поглотили «мамские будни», которые ничем не отличаются друг от друга, будь то праздник или выходной день – все одно и то же. И имя этому – режим!

Безумно рада, что смогла его выстроить, потому что тихий час у нас есть всегда. Длится он от двух до трех часов, и в это время я делаю свои дела или домашние. Ну, и вечер у нас расписан от и до. Еще имеется целый ряд правил, которые выполняем перед тем, как лечь спать. Своего рода ритуал, который запомнился еще мне ребенком. И Мишка теперь знает, что после купания идет чтение сказок или тихая игра, а потом сон с пожеланиями доброй ночи, поцелуйчиками и крепкими объятьями.

И мой привычный день так и проходит, но мысли все уходили в сторону парня, который оставил мне свой номер телефона и… не звонит. И не пишет.

Глупо ждать и надеяться, но я-то жду! Правда, так и не поняла, чего именно.

Но когда на телефон пришло сообщение, у меня в горле образовался горький ком разочарования. Глеб приглашал меня в кино. Он, видно, хотел угодить, но вот будни матери-одиночки ему совершенно неизвестны. Этот мужчина также не знает, что мне просто не с кем оставить Мишку. Поэтому очень мягко, стараясь не обидеть, подобрала слова для отказа.

Последующего сообщения от Глеба не пришло, что сильно терзало мою душу. Из-за этого даже ночью спала плохо и все думала, думала, думала…

Утро для нас – череда спешки, а нередко и неприятностей, но сегодня и одно, и второе обошло нас стороной. Миша встал тогда, когда я начала его будить. Бывает, крутишься вокруг него, гладишь, обнимаешь, щекочешь, а он как сопит с приоткрытым ртом, так и продолжает сопеть.

– Умываться и завтракать, – и ребенок действительно пошел в ванную, чтобы промыть глазки водой. И сегодня не прозвучало его излюбленной фразы: «Не хочу-у!» Нет, он все сделал сам, за стол уселся без напоминания, но попросил вместо каши булку с джемом. Не стала отказывать, особенно тогда, когда этот самый джем имелся на столе. Его любимый – малиновый!

После легкого завтрака и чашки чая мы неспешно оделись, а Миша как всегда болтал без умолку. Я же тайком сцеживала в кулак зевок, потому что не выспалась совсем. Мне кажется, стоило только сесть или прислониться к стенке, как глаза мои окончательно закроются, а сама погружусь в беспокойный сон. Но рядом бегал Мишка, который звонче колокольчика. Его щебет немного раздражал, но напоминал о том, что нам пора.

Мы не успели выйти из квартиры, как раздался стук в дверь. И сердце подскочило к горлу, ладошки увлажнились, а сама с ужасом поняла, что ждала Глеба. Именно его прихода ждала, что мне было совершенно не свойственно.

Со злостью открыла дверь и увидела перед собой улыбчивого парня, который стоял в фирменной зеленой кепке и представился курьером. А в его руках красовался букет, предназначенный мне. Рука сама потянулась принять подарок, но я отказала себе в этом удовольствии. Не надо! Пусть… пусть Глеб найдет себе девочку, а не раненную женщину.

– Спасибо, я не приму.

Улыбка на лице парня угасла, но он понятливо кивнул, извинился и поспешил на улицу, а мы почти сразу же последовали за ним. Разговор, который я подслушала после, больно царапнул душу, но в очередной раз дала себе зарок – не надо! Взгляд сам собой зацепился за растерянное лицо паренька, который явно разговаривал с Глебом, да улыбка благодаря мне угасла насовсем. Так совестно из-за этого, ведь он выполнял свою работу, рано утром пришел к нашему дому и…

Он поднял голову и посмотрел на меня, а я на него. Не успела отвернуться, не успела спрятать своего огорчения.

– Может, передумаете? – он неуверенно переминался с ноги на ногу и поглядывал на букет.

– Да, – тихо произнесла и протянула руку вперед.

И снова эта счастливая улыбка, словно он выиграл в лотерею. Парень не заставил себя долго ждать, отдал мне букет и буквально убежал от меня, чтоб сесть в припаркованную машину и уехать.

– Мама, – дернул меня за руку Мишка, – очень класиво!

– Красиво! – поддержала сына и предложила ему цветы занести домой. – А то завянут.

Сын посмотрел на меня тяжелым взглядом и вздохнул, но послушно пошел обратно к подъезду. Да, мой милый, никакой логики в моих поступках нет. Нужно было сразу принять букет, не пришлось бы торопиться теперь, ведь нужно не только букет поставить, но и до автобуса добежать.

Но сегодня нам сопутствовала удача, до больницы мы доехали вовремя. И если кто-то из нас немного поторопится, то успеем на свой прием. Но Миша как нарочно меня тормозил, рассматривая то листья, то деревья. За эти полчаса он задал мне столько «почему?», что у меня уже язык болел отвечать на все его многочисленные вопросы.

– Нам надо поторопиться, – настаивала и продолжала тянуть сына вперед.

Но он упирался, начал капризничать. Терпение мое как-то быстро заканчивалось, словно истончавшийся с каждой секундой мыльный пузырь.

– Миша! – прикрикнула. – Мы сейчас опоздаем!

Малыш расстроился. Сын пыхтел, сопел и растирал слезы по щекам.

– Я обиделся! – выдал он мне и резко остановился, складывая руки на груди. Это фиаско, дальше он никуда не пойдет. И снова меня накрыло волной то ли злости, то ли разочарования.

Небольшой шлепок по попе вышел слишком громким, а слезы и ор сына на фоне него еще громче. Но мы сдвинулись с мертвой точки и дошли до поликлиники. Там нас, таких сопливых и орущих, быстро осмотрели и отпустили на все четыре стороны.

Но на улице мы как-то синхронно подались друг к другу, обнялись, и показалось, что реветь сейчас начну я – опаздывали ведь мы из-за меня, будь я более решительной и расторопной, не пришлось бы возвращаться домой.

– Миш, прости, – прошептала, – я тебя очень сильно люблю. Просто не люблю опаздывать.

– И я тебя люблю.

И вроде бы мы помирились, пошли обратно к автобусной остановке и рассматривали те же самые машины, которые оставались до сих пор припаркованными вдоль дороги. Подошли к деревьям, что росли на тех же самых местах, но осадок внутри меня оставался такой, что душу выворачивало наизнанку. Как-то сами собой пришли на ум слова о плохой матери, которая ни ребенка содержать не может, ни достойное детство ему организовать. И тошно стало еще сильнее, хоть и улыбалась, пусть и смеялась.