— Гаспар, вы можете ответить мне на несколько вопросов?

Анжелика, казалось, не слушала наставлений, а думала о своём. Вместо ответа мужчина слегка поклонился.

— Только не врите мне. Если не сможете сказать правду, то лучше промолчите, — мужчина снова поклонился. — Можете сказать, что это за дом? Где я нахожусь?

Гаспар молча смотрел на неё, будто не слышал вопроса вообще.

— Ладно, — согласилась девушка. — А когда я могу уйти отсюда? Пусть не сегодня — это уже я поняла, а вообще?

Анжелика постаралась задать вопрос как можно более непринужденно, ей не хотелось показывать, что только эта мысль ее и волнует.

— Это будет зависеть от вас, мадам, — наконец-то ответил Гаспар. — Но не раньше, чем через три месяца.

— Через три месяца?! — воскликнула девушка, опять теряя самообладание. — Ну почему? Что за ерунда? Вы же не можете держать меня здесь насильно?

— На это я могу вам ответить, — спокойно отозвался мужчина. — Дверь, в которую вы вошли, открывается только четыре раза в год. То есть один раз в три месяца.

— Ерунда какая! — снова воскликнул Анжелика. Ее начала бить нервная дрожь от одной мысли, как будут чувствовать себя ее родители, когда их дочь пропадет на три месяца. — Но почему?

— Таковы правила, — невозмутимо ответил Гаспар.

«Да пошел ты со своими правилами!» — хотела крикнуть девушка, но сдержалась.

— А нельзя сделать исключение из правил? — вместо яростного крика робко спросила она.

— Это от нас не зависит.

— Но я не могу просидеть здесь три месяца! Как же мои родные, друзья? Я потеряю работу — Анжелика в отчаянии развела руками. — И наконец, я же не могу три месяца ходить в одном и том же.

Мужчина величественно подошел к гардеробу и открыл его.

— Здесь вы найдёте всё, что вам нужно. Оставляйте в нише ванной комнаты белье для стирки. А что касается трёх месяцев… Не беспокойтесь. Когда вы вернетесь домой, если вы только захотите вернуться, никто не заметит вашего отсутствия.

— Неужели? — иронично удивилась девушка.

Гаспар больше не произнес ни слова. Он, видимо, и так сказал что-то лишнее, как вдруг спохватился:

— Извините, но мне нужно идти.

Анжелика поняла, что не вытянет из него больше ни слова.

— Спокойного сна, мадам, — мужчина поклонился и направился к выходу.

Девушка остановила его.

— Постойте. Можно ещё вас спросить? Я слышала, что вас сегодня подвергнут наказанию. Это из- за меня? Если это так, то прошу меня простить. Я не хотела ничего такого.

Мужчина обернулся удивленный и внимательно посмотрел на девушку:

— Нет, мадам. Я заслужил наказание, — на секунду замялся. — Но спасибо за участие.

Когда Анжелика осталась одна, то в первую очередь проверила, заперта ли дверь. Та легонько скрипнула, приоткрывая коридор. Значит, она не пленница тут, она может выйти отсюда в любой момент, а изнутри можно было запереться, что Анжелика и сделала незамедлительно, повернув ключ. Мало ли что? Интересно, который час? И, будто отвечая на вопрос, где-то в глубине комнаты пробили часы четыре раза. Значит сейчас четыре утра. Ого! Она уже шесть часов здесь. Окна. Что там видно? Можно ли бежать через окно? Отодвинутая портьера открыла нечто странное. Стекла окон оказались матовыми, будто заледенелыми, сквозь них невозможно ничего разглядеть. Анжелика провела пальцем по стеклу и убедилась, что это тот же материал, как и на входной двери. Значит, окно нельзя разбить.

Затем девушка решила обследовать маленькую комнату за гардеробом. Здесь были настоящий умывальник, огромная ванна и забавный унитаз в виде миниатюрного кресла — всё это из мрамора или удивительной имитации под мрамор. Белоснежные пушистые полотенца, большое зеркало с полочкой, на которой стояли различные баночки — всё сияло стерильной чистотой, будто к ее приходу заранее готовились.

Странность была и в том, что не было видно кранов для воды. Откуда же она берется? Девушка села на край ванны и в задумчивости опустила в неё руку, тут же с испугом вскочила, а потом снова опустила руку, и увидела, как из маленьких, еле заметных отверстий на дне ванны начинает крохотными фонтанчиками бить вода — не горячая, не холодная, а именно такая, какая нужна. Но стоило убрать руку, вода переставала течь и начинала медленно уходить через те же отверстия. Заметив у зеркала нишу, упомянутую Гаспаром, Анжелика положила туда полотенце, о которое только что вытерла мокрые руки. Тут же низ ниши перевернулся по оси, сбросил тряпку вниз, приоткрыв на мгновение темное отверстие, и всё встало на свои места.

Вернувшись в комнату, девушка решила заглянуть в гардероб. Что ей предлагают носить в этом сезоне? Боже, сколько платьев тут! Все шкафы буквально набиты ими. Все разные: и простенькие из муслина, и бархатные, и вечерние из шёлка, открытые и с глухим воротом, с рукавами и без, костюмы и платья всех видов — они соответствовали этому загадочному дому. А на верхней полке лежали различные шляпки, вуали, маски, венки и другие головные украшения. Девушка в тщетной попытке отвлечься и занять себя попыталась пересчитать одежду, но очень быстро сбилась со счёта. Даже если бы она меняла по два платьев день, ей бы хватило их намного дольше, чем на три месяца.

Она не удержалась и достала платье из золотистой парчи, без рукавов, с воздушной белой пелериной. Хочется примерить. Где она еще сможет прикоснуться к такой эпохе? Два высоких узких зеркала в простенках между окнами позволяли лицезреть фигуру во весь рост. Анжелика оглядела свое отражение, и заметила на своем кардигане что-то блестящее. Ах да, это же приз, который вручил принц Антуан, она совсем забыла про него. А ведь эту награду она вовсе не заслужила. Надо будет при случае отдать это. Брошь в виде полураскрытый лилии была из золота, цветок весь усыпан маленькими бриллиантами, как капельками росы. Очень изящная вещь. А в чашечке цветка в окружении крохотных изумрудов находился портрет принца. На этой миниатюре художник запечатлел царственную особу вполоборота с развивающимися, как от лёгкого ветерка, волосами. Взгляд принца был печален и устремлен вдаль. Художник явно его приукрасил, что-то Анжелика не заметила в нём грустной мечтательности. Антуан в реальности скорее надменен и саркастичен.

Девушка отложила брошь, переоделась и снова взглянула на себя в зеркало. Сначала нахмурилась, а затем рассмеялась. Если на корову надеть седло, она от этого не станет лошадью — пришла в голову мысль. Хоть платье и было в пору, будто сшитое по мерке, но выглядела девушка в нём, как крестьянка, переодевшаяся в платье королевы. Порывшись еще в гардеробе,