— марксистов, коммунистов, большевиков, а также лишить общественного влияния церковные институты. В сознании гитлеровцев еврейство неумолимо сливалось с марксизмом. Русских фюрер называл «кроликами», которые, по его разумению, были не способны к самоорганизации. Дабы искоренить враждебное мировоззрение, необходимо уничтожить центр его распространения — Советскую Россию.

Такой коктейль идей предлагалось разделить англосаксам. А. Гитлер с возмущением недоумевал, что «некоторые» на Западе до такой степени глупы и слепы, что не видят очевидного: «Все, что я делаю, направлено против России». Нацистам казалось, что Англия, солидная колониальная держава, имеющая опыт в завоевании и подавлении «неполноценных» народов, должна с готовностью разделить их «миссионерские» планы. Конечно, придется поделиться колониями, закрыть глаза на антиеврейские мероприятия, но все это ради «великой» конечной цели — борьбы с большевизмом. Безусловно, британские консерваторы также потворствовали этим идеям, вовсе не возражая против антикоммунизма гитлеровцев. Но они совершенно не были готовы терпеть на этом пути собственные унизительные поражения, утрату колоний и международного влияния. А. Гитлер же полагал, что английским германофилам нужно помочь убрать из правительства «плохих» людей (У. Черчилль и др.). Сделать это можно путем воздушных бомбардировок и угрозой вторжения. Столкнувшись с лишениями и экономической разрухой, поняв безысходность своего положения и бесперспективность борьбы с Германией, англичане сами заключат почетный мир.

Другая цепочка умозаключений касалась Америки и России. Нацистский вождь полагал, что у него очень мало времени, что надо действовать как можно быстрее. Если США с их обширными ресурсами вступят в войну, то победить британцев будет очень сложно. А почему вообще Англия все еще держится? — задавал этот вопрос фюрер на разных совещаниях и сам же на него отвечал: «Они надеются на Советскую Россию, это их последнее спасение». Далее следовал вывод, что необходимо быстро разобраться с русскими, а потом решить вопрос с англичанами. Нет смысла искать в подобных рассуждениях стройность обдуманной военной стратегии. Суть этой логики в одном — оправдать давнюю мечту покончить с большевизмом и расширить «жизненное пространство» для Германии. Поэтому в июле 1940 г. А. Гитлер дает указание готовить операцию против России. Одновременно военно-воздушные силы и флот должны были начать военные действия в Англии, а генштаб — планировать высадку войск на юге острова. В голове у фюрера эти две стратегии взаимно дополняли друг друга, однако со стороны это выглядело как война на два фронта. А. Гитлер решительно отмахивался от подобных аналогий, утверждая, что какого-либо фронта в Европе нет, что Англия слаба, ничего предпринять не сможет, а СССР еще слабее: «С ним можно покончить одним решительным ударом».

С легкой руки У. Черчилля, воздушные бои в небе над Англией с июля по сентябрь 1940 г. назвали «Битвой за Британию». Он даже утверждал, что в это время «решалась судьба христианской цивилизации». В действительности все было не так пафосно, и речь о жизни и смерти вовсе не шла. Необходимо было дать отпор воздушным атакам и не позволить противнику высадиться на побережье (операция «Морской лев»), что англичане и сделали, потеряв 788 самолетов, а немцы — 1294. Эта неудача заставила Гитлера отложить вторжение в Британию на неопределенное время. Теперь он мог сосредоточиться на своей мечте, которую он лично назвал планом «Барбаросса».

«Барбаросса» и Перл-Харбор

Когда А. Гитлер готовил свои кампании в 1939 и в 1940 гг., он всегда сталкивался с какими-то опасениями или возражениями генералов, корректировал или отменял планы. Однако в случае с Советским Союзом все шло на удивление легко. Оптимистические представления, что победоносным германским армиям придется иметь дело с расшатанным, слабым и дезорганизованным государством разделяли все высшие руководители рейха. В значительной степени эта уверенность подпитывалась ужасающими последствиями необоснованных репрессий руководящего состава Красной Армии. Фюрер предполагал добиться полной победы за четыре месяца. Генералы разубеждали его, уверяя, что «справятся» за четыре, максимум шесть недель. Три группы армий должны были сокрушить Советскую Россию, наступая одновременно с севера, в центре и на юге. Удивительная самоуверенность пронизывала документацию разработчиков плана. Крайне абстрактно они представляли окончание войны. Им казалось, что разгром Красной Армии в приграничных сражениях, а затем захват основных городов и промышленных районов будут залогом полной победы.

Высшие нацистские чины сразу же стали готовить солдат и офицеров к «другой» войне, объясняя им, что речь идет о решающей схватке с «большевизмом» и о тотальном искоренении враждебного мировоззрения. Поэтому восточная кампания является войной на уничтожение. Соответственно, требуется отказаться от принятых международно-правовых норм ведения боевых действий и отношения к противнику. В специальной инструкции Главного управления имперской безопасности перечислялись категории лиц, подлежавших немедленному уничтожению. Среди них — все функционеры Коминтерна, партийные работники высшего и среднего звена, а также радикально настроенные «низшие» партийцы, евреи в партийных и государственных учреждениях, разные радикальные элементы (саботажники, пропагандисты, партизаны и пр.). 30 марта 1941 г. был подписан особый приказ о комиссарах, которых тоже надо было выявлять и расстреливать. После войны генералы вермахта почти единодушно отрицали его применение. Однако архивные изыскания современных историков доказывают обратное — распоряжение доводилось до войск и исполнялось. Одиозность приказа была очевидна. Поэтому еще летом 1941 г. начальник штаба Верховного командования вермахта фельдмаршал В. Кейтель, подписавший приказ, позаботился об уничтожении всех его копий.

Для осуществления убийств в таких масштабах в помощь вермахту в мае-июне нацисты сформировали четыре мобильные группы (айнзатцгруппы) — A, B, C и D. Каждая из них подразделялась на айнзатцкоманды и зондеркоманды. Предполагалось, что зондеркоманды будут оперировать в прифронтовых районах, а айнзатцкоманды — в тыловых. На практике территориальное разграничение функций быстро стерлось, и команды действовали в зависимости от приказов и обстановки. Руководители этих оперативных групп и начальники команд были все людьми высокообразованными, многие с университетскими дипломами, а несколько человек имели докторскую степень. Кроме опытных полицейских чинов, в их рядах находились адвокаты, юристы, люди искусства, врач и даже бывший пастор.

Принципиально важно, что все приготовления к нападению осуществлялись независимо от политики советских властей. Лишь накануне агрессии фашистская пропаганда придумала оправдательную схему. Ее суть сводилась к «агрессивным намерениям Кремля», которые вермахт «вынужденно» предотвратил. Тезис о «превентивной войне» превратился в конек нацистской пропаганды. А. Гитлер и сам в него поверил. По его приказу все высшие советские офицеры из числа военнопленных всегда опрашивались на эту тему. Затем текст печатался крупным шрифтом (фюрер не любил читать в очках) и посылался лично А. Гитлеру. Кроме сведений о большой численности войск, других убедительных данных немцы так и не собрали. Однако тезис широко использовался генералами вермахта для собственного оправдания, и до сих