с отдельным входом я видел свадебный салон, и поможешь Алисе выбрать платье.

— Джевахир он называется. Может я еще поищу, где салон получше?

— Нет! Нет времени на все это! На выбор платья у тебя час, и помни: в 20.00 мы с моей будущей женой должны поставить подпись в свидетельстве о браке!

Ямач отбился и набрал Сердара.

— Дядя, я решил вопрос с Алисой Лебедевой. В 20.00 я буду с ней у нас в доме.

— Это зачем? И ты с ума сошел говорить об этом по телефону! — Сердар явно не понимал, о чем Ямач говорит.

— В 20.00 я женюсь на ней!

— Ямач, это шутка такая?

— Что ж вы все меня об этом спрашиваете! Нет! Я абсолютно серьезен!

— Я ничего не понимаю. Как вообще твоя женитьба на ней может решить ее вопрос?

— Тебе не надо об этом думать. Моя жена — моя проблема.

— Сынок, тебе там голову напекло? Я с тобой договаривался совсем о другом! И я против того, чтоб она вошла в нашу семью! Я, черт возьми, вообще против того, чтоб она вошла в наш дом! По крайней мере, на своих ногах!

— Дядя, я не спрашиваю твоего разрешения. Я тебе сообщаю. А на счет как ей зайти: я могу занести ее на руках, если тебе станет легче! Я все сказал, до встречи вечером.

Ямач положил трубку.

***

Ямач припарковался прямо напротив дверей салона. Открыл дверь Алисе, и помог выбраться из машины. По дороге до дверей он говорил ей в полголоса:

— Только помни, звать на помощь бесполезно. Моей маме жаловаться тоже бесполезно. Никто не поверит, что мужчина может жениться на женщине, которую собирался убить. Ты же сама в это поверить не можешь? Потому окружающие просто решат, что ты не в себе, и пойдут дальше. Потому не расстраивай меня, ведь такой день, милая! День нашей свадьбы, это ж память на всю жизнь, — он театрально улыбался.

Алиса молчала, обдумывая все, что он ей говорит.

Ямач, удерживая Алису за руку, вошел в салон. Ятер-ханум с администратором и двумя девушками-продавцами ждала их у входа.

— Здравствуй, дочка, — Ятер разглядывала Алису.

Алиса не улыбалась и только кивнула в ответ.

— Так, мама! Все делаем быстро! Ты уже что-то присмотрела? — Ямач снял солнцезащитные очки. Алиса села на стул у входа.

Ятер показывала Ямачу выбранные платья. Несколько он сразу забраковал, отобрав пять из них. Он наклонился к уху Алисы и сказал ей:

— Ты может что-то выберешь? Тебе что-то нравится?

— Мне все равно.

— Платье не может само себя выбрать, помоги маме.

— Она отлично справляется сама, — Алиса смотрела в пол.

— Тебе плохо?

— Мне отлично! Прям, никогда так хорошо не было.

— О, дерзишь! Вот теперь вижу, что ты жива! Тогда поднимайся со стула и бегом в примерочную, — он поднял ее со стула, подхватив за локоть.

Алиса послушно направилась в примерочную. Там уже были подготовлены отобранные платья. Одна из девушек помогла ей одеть первое платье. Алиса вышла из-за занавески, Ямач, помог ей подняться на подиум в центре зала.

— Ну давай же, дочка покрутись, чтоб мы тебя разглядели.

Алиса покрутилась вокруг себя.

— Аллах, что ж ты такая грустная и такая же белая как платье, — стала переживать Ятер — ханум.

— Она просто волнуется, мама!

— Ну что ты, девочка, все будет хорошо. О чем ты переживаешь? Если за себя, то зря. Я даже представить не могла, что у меня настолько красивая невестка. Я теперь понимаю, почему Ямач торопиться. Такую и увести могут. А если на счет, каким Ямач будет мужем, — Алиса в первый раз с тех пор как они вышли из леса, посмотрела Ямачу прямо в глаза, — Не переживай! Он очень любящий, заботливый сын! Таким и мужем будет! Он с тебя пылинки сдувать будет!

— Не сомневаюсь, — тихо сказала Алиса и опустила глаза.

— Что-то это платье мне не очень, — сказал Ямач, — Алиса, давай следующее!

Алиса ушла в примерочную. Девушка, что помогала ей, куда-то отлучилась. Одев следующее платье, Алиса поняла, что у него должен быть пояс, но его рядом не было, поэтому она стала оглядываться в поисках. Открыв одну из портьер в примерочной, она с удивлением обнаружила, что за ней открывается другая часть салона, ведущая внутрь большого торгового центра. Алиса поняла, что такого шанса больше может и не быть, и надо торопиться. Переодеваться нет времени. Она сняла подъюбник и бросилась за портьеру.

В это время на телефон Ямача позвонил Энгин:

— Брат, ну все так, как ты и планировал. Пташка вылетела.

— Ясно. Ну давай, ты у нас навигатор сегодня.

— Выходи из салона, поворачивай налево, через 100 метров будет вход. При входе слева лифты, поднимайся…

Ямач быстрым шагом шел к входу в торговый центр.

Алиса была впервые в этом торговом центре и понятия не имела где выход и куда бежать. Она стала подниматься по бесконечным галереям вверх. Как назло люди почти не встречались ей, да и что им сказать. Надо позвонить Косте, он все решит. Наконец, вдалеке Алиса увидела девушку.

— Девушка, Вы не могли бы дать свой телефон позвонить? Я потеряла свой, — пытаясь сохранять спокойствие, Алиса обратилась к мимо проходящей девушке. Та остановилась, с удивлением посмотрела на подвенечное платье на Алисе, и, поразмыслив пару секунд, протянула ей телефон. Алиса быстро набрала телефон Кости, который помнила наизусть.

— Костя, привет! Я с чужого телефона звоню…

— Привет, Лисенок! Как дела?

Алиса набрала воздуха, чтоб попытаться быстро объяснить, что Костя должен сделать (куда отослать деньги, где забрать ее), как вдруг кто-то обхватил ее со спины, и притянул ее к своей груди. Ямач наклонился к ее уху, а другую руку выкинул вперед перед ее глазами. В руке был телефон с открытым видеозвонком. На видео был Костя. Он сидел в ресторане и говорил с ней по телефону.

— Лисенок, ау! Ты чего молчишь? — недоумевал Костя.

— Давай представим, что сейчас произойдет. Он прилетит в Стамбул, это если он вообще доберется до него. Бросится тебя спасать. А тут моя территория, потому шансы что-то сделать стремятся к нулю. Он не вытащит тебя, а только закопает себя. Будь умницей, пожалей брата, — Ямач шептал ей на ухо и одновременно подмигивал девушке, давшей Алисе телефон.

Губы Алисы задрожали, Ямач чувствовал, как под корсетом гулко бьётся ее сердце.

— Костя, хотела поболтать с тобой, но тут надо бежать. Извини, перезвоню позднее, — она сделала паузу, раздумывая, что сказать, и добавила, — люблю тебя очень, — слеза покатилась по щеке.

— И я тебя,